— Но не в этой же символике дело.

— И в ней тоже.

— Вадик, здесь все стали жить по законам волчьей стаи…

— И кто вожак? — Вадиму жгуче захотелось кончить этот разговор. Не для того он рвался домой, настырно убеждая самого себя, что это — единственно правильное решение, чтобы выслушивать от собственной матери ровно обратное. И так сомнений хватало. А он теперь отвечал за всю семью. Ошибаться не имел права.

— Вожак — Ельцин. Лидер — Горбачев, — подал голос Михаил Леонидович. Он усадил на колени Машку и любовался ею, своей ненаглядной внучкой. Ему было хорошо. Машка же как можно деликатнее пыталась освободиться из плена, — не маленькая ведь, чтобы с ней тетешкались. Она мечтала удрать к себе в комнату, — там ее ждало столько любимых вещей!!!

На фирму Вадим приехал к девяти утра. Все равно проснулся в пять — разница во времени давала себя знать. В офисе обреталась только новая секретарша.

Осипов по-хозяйски направился прямиком к своему столу.

— Это стол Алексея Эдуардовича, — попыталась было остановить его девчушка.

— Был. Пока я отсутствовал, — Вадим даже не обернулся.

— Но…

— Кстати, девушка, у вас трудовой договор или вы работаете по трудовой книжке?

— Договор… — секретарша растерялась от неожиданного поворота.

— Дайте-ка мне его посмотреть. Меня срок интересует. Только сначала, пожалуйста, сделайте мне чашечку кофе. Одна чайная ложка сахара и немного сливок, — Вадим так и не удостоил секретаршу взглядом.

— Хорошо… — на несчастную девушку жалко было смотреть. За две минуты мир перевернулся. Оказывается, хозяин-то Вадим Михайлович, а Алексей Эдуардович — так… Ничего серьезного. И зачем она только согласилась с ним спать?!

Через полчаса приехал Саша. Поскольку Вадим знал, что тот бывает на фирме крайне редко, без слов стало ясно, что приехал он именно пообщаться с вернувшимся другом.

Обнялись, расцеловались, вспомнили общих вашингтонских знакомых. Вадим не спрашивал о ситуации на фирме, Саша не спрашивал о деловых результатах поездки. Разговор начинал провисать.

Первым не выдержал Саша:

— Ты знаешь, Вадька, что-то на фирме, наверное, придется менять.

— Почему? — Вадим старательно изобразил крайнюю степень изумления.

— Мне трудно об этом говорить. И ты, и Леша — мои друзья. Я обоих вас очень люблю. Но вы — разные. Словом, вам вместе, я думаю, не работать. Кроме того, и ассоциаторы «поляризировались». Кто-то ориентирован на тебя. Кто-то на Кашлинского. Да это и понятно — люди-то вы разные, и они, ассоциаторы, разные. Так что не стоит ни на кого обижаться, — Саша явно нервничал, эта часть разговора была для него очень неприятна.

— Хорошо. Ответь мне на несколько вопросов, — Вадим говорил абсолютно спокойно. — Ты согласен с тем, что фирму создали мы с тобой?

— Да. Даже в большей степени ты.

— А согласен с тем, что и схему придумал я, и с Аксельбантом договорился я? Что историю договора с американцами придумали мы — ты и я?

— Ты ведешь к тому, что Кашлинский здесь не при игре?

— Я не спрашиваю тебя, порядочно ли ведет себя Леша. У меня по сути два вопроса. Первый — я имею право бороться за свое детище? — в голосе Вадима появились металлические нотки. — И второй, ты как «поляризировался», — ты со мной или с Кашлинским?

— Вадька! Пойми меня правильно. Вы оба — мои друзья…

— Перестань размазывать сопли! Короче — ты с кем? — Вадим почувствовал, что больше не может говорить спокойно. Хотя и надо бы.

— А у меня выбор есть?! — Саша, казалось, вжался в кресло под напором Вадима. — Дядя Марлен…

— Что «Марлен»? Он-то здесь при чем?!

— Дядя Марлен всегда «при чем». Дай мне договорить, не перебивай. Я тебя очень прошу. Для начала дядя Марлен мой родственник, которому я многим обязан. Второе — он председатель Президиума коллегии. Третье — они подружились с Аксельбантом. Хотя это неважно. Четвертое — Юлька моя двоюродная сестра…

— А Юлька здесь при чем?!

— А при том, что Леша подал на развод, сделал Юльке предложение, и в октябре у них свадьба, — все это Саша произнес на одном дыхании. И выпрямился. Теперь ему стало легче — самое главное он сказал. То, чего Вадим наверняка не знал, и что должно было расставить все точки над «i».

Вадим растерялся. В его размышлениях такой сюжет присутствовал, но как итог он его отвергал. Где-то в глубине души он надеялся, что как раз Юля и будет его основным союзником. Как никак любовь у них была настоящая. А Кашлинский для Юли — инструмент, чтобы отомстить Вадиму за холодность и попытки разрыва. Да, переоценил он себя!

Неожиданно Вадим вспомнил разговор с Леной пару месяцев назад. Как-то бродили по торговому центру, убивали время, и вдруг Лена ни с того ни с сего завела речь о женской психологии. О том, что для любой женщины, сколько бы она ни болтала о карьере, деньгах, тряпках или даже автомобилях — все это пустое. Любая женщина хочет выйти замуж. Любая женщина в каждом любовнике, будь один или три (больше, чем три любовника за жизнь, казалось Лене чем-то совсем нереальным, отметил тогда Вадим), именно в каждом видит потенциального мужа. Даже если знает, что тот женат, что у него дети, нормальная жена, что он рискует получить проблемы по партийной линии — все равно в мечтах она выходит за него замуж. И если мечты не оправдываются, мужчина становится врагом. Тогда Вадим не придал рассуждениям жены особого значения. Ну так, побеседовали на общие темы… А сейчас подумал, может, Лена догадывалась? Предупреждала?