— Ты говорила с Лоттой?

— Она позвонила только что. Поблагодарила за подарок, который я ей послала. Тот самый, что ты передал на два дня позже.

— Я знаю…

— Это непростительно… Извини, Эрик. Но ему уже лучше.

— Миокардит.

— Да… Это довольно серьезно.

— У меня звонит мобильный… наверняка мать. Слышишь?

— Слышу… возьми же трубку!

— Сегодня вечером у меня масса работы, — сказал он, — мне надо… почитать. Позвоню позже.

— Сначала поговори с матерью, — сказала она.

Прокурор Вельде утром подписал постановление о задержании Бремера — самое большее на четверо суток, после чего мера пресечения может быть изменена.

— Сделай все возможное, — сказал Винтер, предлагая Вельде тянуть время, обходя директиву о «максимально быстром решении…».

— Честно говоря, даже и для задержания не особенно весомые причины, — возразил прокурор.

— И все же ты подписал.

— Только для тебя, комиссар. Только для тебя. Может, из этого и получится что-то хорошее.

— Ничего хорошего из этого не получится, — сказал Винтер.

— А девочка? Может быть, удастся найти девочку.

Винтер промолчал.

— Положа руку на сердце, Эрик, у тебя есть хоть какая-то надежда, что девочка жива?

Винтер огляделся, словно ему вдруг показалось, будто кто-то проник в его рабочий кабинет.

— Нет, — ответил он. — Думаю, это исключено.

По лицу Рингмара он понял, что тот придерживается того же мнения. Немолодое лицо его казалось бледным и измученным в холодном, уже предзимнем свете.

— Мы скорее всего найдем тело, если хоть чего-то добьемся от Бремера. — Винтер говорил без всякого энтузиазма. Азарт погони почему-то исчез. — Или от кого-то другого.

— Или от кого-то другого, — эхом повторил Рингмар.

— Ты устал, Бертиль.

— Смертельно.

— Это погода… мало света. Скоро придется надевать шахтерские лампы.

— Не надо играть в бодрячка. Ты знаешь, в чем дело.

Винтер провел ладонью по липу.

— Она спрятала этот окурок намеренно, — сказал он.

— Что?

— Она спрятала этот окурок намеренно. И подальше, чтобы Бремер не нашел. Чтобы его мог найти только Бейер с ребятами.

— Она что, была ясновидящей?

— Весьма вероятно… Она жила в аду и понимала, что может быть еще хуже.

— Скоро узнаем, ее ли слюна… ЦКЛ обещала ответить побыстрей.

Перед тем как попросить в прокуратуре постановление об обыске, он поговорил с Бейером. У того был совершенно загнанный вид — устал от ругани со все той же Центральной криминалистической лабораторией в Линчёпинге.

— А мы имеем право? И что, Вельде на это пойдет?

— Предварительное согласие я уже получил.

— Вот это да! — Бейер посмотрел на него с искренним удивлением.

— Вопрос не в этом… А в том, возможно ли это вообще. Я хочу знать твое мнение, как эксперта.

— В настоящий момент я воспринимаю эту историю как лишнюю нагрузку.

— Возьми себя в руки, Йоран. Я хочу знать вероятность.

— Отпечатки пальцев через двадцать пять лет… Значит, ты хочешь, чтобы мы сорвали обои, обнажили один бог ведает сколько слоев старых обоев… три… а может, и пять и попробовали найти на последнем слое… или, еще того чище, на одном из промежуточных… отпечатки пальцев?

— А может, там всего один слой. Верхний. И тогда все упрощается.

— Не забудь, что мы должны прочесать всю эту здоровенную халупу.

— Не забываю… Но я хочу понять, можно ли технически найти отпечатки.

— Честно говоря, не знаю, Эрик. Не знаю. Нигде не слышал и не читал о подобном. Ты спросил насчет вероятности… я тебе скажу так: малая. Может быть, даже ничтожная.

— Почему?

— Обойный клей, я думаю, попортил все отпечатки. Тем более за такое время. Проникновение влаги…