Шрифт:
Отряд теперь двигался быстро и вскоре оказался у околицы небольшого села.
День был в разгаре, и чуть ли не в каждом дворе за невысокими оградами виднелись люди, занятые своими повседневными делами. Из ближайшего к дороге двора слышались удары топора, откуда-то доносились визгливые голоса что-то не поделивших между собой баб; где-то на задворках истошно визжала свинья, а со стороны занесенного снегом пологого оврага, спускавшегося к речке, долетали веселые детские голоса.
Князь и посадник переглянулись.
— Думаю, что здесь бродней нету, — сказал посадник, отвечая на безмолвный вопрос князя.
— Согласен с тобой, — кивнул князь, — но ошибки быть не может — ватага здесь прошла, и незамеченной пройти она не могла. Так что теперь делать будем, Василий Алексич?
— Наперед, князь, со старостой поговорим, он мужик разумный, а там уж видно будет, что делать, — уверенно проговорил тот.
Посадник не договорил еще последнего слова, как из двора, расположенного ближе к центру села, из-за крепких тесовых ворот вышли навстречу медленно двигающемуся отряду несколько человек. Один, высокий и сухощавый, широко шагая по выбитой полозьями саней колее, шел впереди, за ним двигались молодые мужики, вооруженные увесистыми дубинами.
Князь с любопытством поглядывал на них, а дружинники на всякий случай взялись за рукояти мечей, но сделали это как-то вяло, будто понимали, что серьезной угрозы от этих мужиков исходить не может.
— Никак, это ты, Василий Алексич! — закричал радостно высокий старик, рассмотрев среди приближающихся людей знакомого.
— Я, это я, не обознался ты, Захар. А со мной гость дорогой! — заговорил громко посадник, чтобы слышали его не только приблизившиеся мужики, но и те любопытные сельские обитатели, которые, лишь сейчас забросив дела, спешили за ворота узнать, что за шум поднялся на улице. С удовлетворением наблюдая, как быстро наполняется людьми улица, Василий Алексич напряг голос и хрипло прокричал: — Встречайте гостя дорогого: князя московского Михаила, Ярослава Всеволодича сына! Он по велению Бога отныне защитник наш и опора!
Какой-то миг, после того, как слова донеслись до края села и смысл их стал понятен каждому, люди застыли, будто в оцепенении. Князь смотрел свысока на них, и ему казалось, что даже воздух замер, и не стало слышно ни дыхания находившихся рядом людей, ни всхрапов лошадей, шумно втягивавших запахи, исходящие от человеческого жилья. Однако через мгновение старик, обратив глаза к небу, быстро перекрестился и, упав на колени, стал отвешивать поклоны, опуская всклокоченную бороду в серый снег. Его примеру тут же последовали остальные.
Некоторое время Михаил Ярославич вслушивался в сбивчивые слова старика, который, как оказалось, благодарил Бога за то, что его молитвы были им услышаны, и желал здоровья и многих лет князю. Узкая спина, не зная устали, то сгибалась, то разгибалась, и перед князем то возникало сухое лицо с вознесенными к небу глазами, то в мановение ока, упав к земле, исчезало.
Переглянувшись с посадником, который, кажется, тоже был ошарашен таким приемом, князь произнес как можно мягче:
— Будет тебе поклоны класть. Может, пожалеешь еще, что у Бога князя вымолил. — Захар, удивленный такими словами, разогнулся и, все еще стоя на коленях, уставился на гостя, а тот, добившись желаемого результата, продолжил с грустной улыбкой: — Да и не Господь меня княжеством одарил, а по воле отца, смерть в Орде принявшего, я в Москве хозяином стал. А теперь поднимайся с колен, Захар. Дело у нас к тебе. Поговорить надобно.
Увидев, что их старейшина встал с колен, его примеру последовали и остальные. Прижав шапки к груди, они крестились, провожая следовавшего мимо них князя взглядами, в которых было и смятение, и радость, а до его слуха доносились обрывки фраз:
— Спаси нас, Господь!
— Защитник есть теперь…
— Помоги тебе Бог в деле праведном!
— Благослови его Бог…
8. «Битвы без крови не бывает»
Многочисленные чада и домочадцы Захара только отобедали, и младшая невестка едва успела убрать со стола опустевшие корчаги и плошки, как кто-то из детей крикнул, что к околице приближаются всадники. Это известие не обрадовало мудрого старика, который по своему опыту знал, что от непрошеных гостей ничего хорошего ждать не приходится. Он, закряхтев, слез с теплой лежанки и, кликнув сынов, поспешил на улицу. Увидев Василия Алексича, Захар сразу успокоился, а узнав, что с ним прибыл князь, будто потерял голову от радости. Для радости у него были свои причины.
Стараясь кланяться не слишком часто, чтобы не вызвать недовольство у молодого правителя, Захар пригласил дорогого гостя в свой дом — отдохнуть с дороги.
Делать остановку в селе Михаил Ярославич сначала не собирался, но потом, немного подумав, решил, что небольшой отдых его людям не помешает. Конечно, искать ватагу можно было бы и на пустой желудок — ведь к этому не привыкать, — но если представилась такая возможность, почему бы не обогреться и не отведать горячей пищи.
Под любопытными взглядами соседей Захар, ощущая гулкие удары сердца, готового вырваться из груди, повел гостей к своему дому. Он у него хоть и был крепким и большим, но уже с трудом вмещал разросшееся семейство, однако для князя гостеприимный хозяин велел освободить самую большую горницу.