Петя Давыдов после окончания университета некоторое время преподавал, но потом бросил это безнадежное (главным образом, по причине заикания Пети) занятие и посвятил себя любимому делу – фотоискусству.

Была у Пети Давыдова одна особенность, отличавшая его от других людей. Он был совершенно, просто фантастически бесстрашен. И еще – Петя умел дружить так, как никто больше не умеет. За друга он готов был пойти в огонь и в воду.

Петя улыбнулся и сказал:

– Все б-будет хорошо, Глеб. Полиция ее обязательно найдет.

Глеб не ответил, лишь отхлебнул глоток кофе.

– Слушай, – вновь заговорил Петя, – тут через пару д-дней наши университетские собираются.

– Да, я слышал, – сказал Глеб, выпуская дым.

– Ты пойдешь?

Глеб мотнул головой:

– Нет.

– Зря. Наши ребята часто о тебе вспоминают. Особенно после того, как ты издал эту книгу. Кстати, как идут п-продажи?

– Нормально идут, – сказал Глеб.

Петя отпил глоток кофе, внимательно посмотрел на друга и спросил:

– Так зачем ты меня п-позвал?

– Затем, что ты – мой друг, – ответил Глеб. – И мне нужна твоя помощь.

Некоторое время Давыдов молчал, проницательно глядя на Корсака, затем улыбнулся своей задорной мальчишеской улыбкой и сказал:

– Я рад, что ты вспомнил обо мне. Но если хочешь, чтобы я был рядом, п-перестань валять дурака. Спиртное т-твою проблему не решит.

– Да ну?

– Точно тебе говорю. Напиваться тебе сейчас нельзя. Это будет п-проявлением слабости.

Глеб взглянул на друга с интересом:

– А по-твоему, человек всегда и в любых обстоятельствах должен оставаться сильным?

– Если этот человек м-мужчина, то да, – твердо проговорил Петя.

Глеб все смотрел на него, слегка прищурившись. Внешность Пети была обманчива и многих сбивала с толку. В трезвом виде Петя Давыдов выглядел таким же безобидным интеллигентом, как Шурик в фильме «Кавказская пленница». Но стоило ему выпить рюмку-другую текилы, и безобидный интеллигент превращался в храброго безбашенного рыцаря.

В подвыпившем состоянии Петя грудью стоял за справедливость и готов был незамедлительно ринуться в бой, если видел, что кого-то обижают или унижают.

Петя взял со стола бутылку и быстро поставил ее на пол, поближе к себе.

– Не сдавайся, – сказал Петя, глядя Корсаку в глаза. – Мужчина д-должен быть сильным! Он должен быть воином!

– Воином я бы себя не назвал, – сказал Глеб.

– Вижу, – усмехнулся Давыдов и поправил очки. – Единственная в-война, которую ты сейчас ведешь, – это война с трезвостью. Но давай поговорим о главном. Зачем ты меня п-позвал? Что я д-должен делать?

– Будь рядом со мной, – просто ответил Глеб.

Петя приподнял рыжие брови:

– И все?

Глеб кивнул:

– Пока да.

– А п-потом?

– Жизнь покажет.

– Темнишь, – хмуро проговорил Давыдов.

– Темню, – согласился Корсак. – Но так надо. Ты уж мне поверь. – Он оттянул рукав и глянул на циферблат наручных часов: – Нам пора.

– Куда именно?

– На игру, – ответил Глеб. – Сегодня мне предстоит сорвать большой куш.

Давыдов недобро блеснул глазами:

– Ты снова стал играть?

– Только сегодня. И не играть, а выигрывать.

Петя нахмурился и покачал головой:

– Мне это не н-нравится!

– Мне тоже, – сказал Глеб. – Но я хочу, чтобы во время игры ты был рядом. Сделаешь это ради меня?

– Конечно. Но…

– И без всяких вопросов.

Петя несколько секунд разглядывал Глеба, как некую диковину, и наконец вздохнул:

– Хорошо. Но если я пойму, что ты в-валяешь дурака, я поступлю так, как считаю нужным. Идет?

– Идет, – кивнул Глеб. – А теперь – прости, мне нужно одеться.

Комната, где проходила игра, была очень просторной и чрезвычайно дорого обставленной. Игральный стол красного дерева, столешница обтянута зеленым сукном. Вдоль стен – книжные стеллажи, тоже красного дерева. Под ногами – красный шерстяной ковер. Стены комнаты (или, скорее, зала) украшали изысканные гравюры и картины.

Среди игроков, собравшихся за столом, Глеб не увидел ни одного знакомого. Впрочем, его это не смутило. Скользнув по их лицам, он сразу понял, что противники они несерьезные, хотя и выглядят солидно. Да и сама игра никак не тянула на Большую Игру.