— Ты нарочно едешь медленно? — спросила она чуть обиженно — Ты думаешь, я не успею за тобой?

— Ну что ты, милая. — Он хотел пощадить ее почти детское самолюбие. — Ты самая лучшая лыжница… Италии и Франции. — Он обнял ее и стал целовать в глаза, щеки, ушки. — Но честное слово, я сам устал. — Скорее поедем вниз. Уже солнце заходит…

— Стой! — вдруг приказала Лючия. — И прижалась к нему.

— Извини меня, пожалуйста, иногда я капризничаю и… бываю совершенно несносной. Но как здорово ты прореагировал на мои капризы. Ты не рассердился на меня?

— Что ты, глупышка, — рассмеялся Морис, — капризничай на здоровье. Я же люблю тебя, мне все нравится в тебе. И твоя итальянская эмоциональность, и детская непосредственность, и мудрость многоопытной женщины. Ты — мое сокровище!

И они снова прильнули друг к другу в долгом поцелуе.

— Ой! Надо ехать, — спохватилась Лючия, — иначе опоздаем окончательно.

Чем ниже они спускались, тем мягче становился снег. Они мчались на лыжах, как на быстроходной яхте, легко преодолевая снежные буруны, быстро переходя с одного галса на другой. И каждый чувствовал: совместное парение по снежным волнам во многом сродни гармоничному физическому слиянию…

Когда они подъезжали к гостинице, подъемники уже выключили. При входе в отель Лючия оглядывалась, думая, что сейчас увидит Катрин. Но ее нигде не было. Прощаясь до вечера, они поцеловались и разошлись в разные стороны коридора.

Лючия разделась и собралась в душ, но тут раздался стук в дверь. Это был Морис. Он был чем-то удручен.

— Вот, — он протянул Лючии листок бумаги. — Катрин уехала, даже не дождалась меня.

Лючия не стала брать записку, а молча ждала, что скажет Морис.

— «Я уехала в Париж, не хочу мешать вам. Взяла машину. Добирайся сам. Куда хочешь». Без подписи, — растерянно произнес он, и после небольшой паузы добавил: — Ну что ж, тем лучше, меньше проблем. — Он махнул рукой и с улыбкой посмотрел на Лючию.

Она пожала плечами, чувствуя себя несколько сконфуженной.

Он взял ее за руки и посмотрел в глаза.

— Вот видишь, как все получилось, — пробормотала она. — Так, как… мы хотели.

— Не мы, а я, — поправил ее Морис и привлек к себе. — Ну, что ты смущаешься, милая моя. Давай сначала в душ, потом пообедаем, а там посмотрим. Идет?

Он нежно поцеловал ее, она улыбнулась и подтолкнула его к двери.

Стоя под душем, Лючия постепенно оттаивала. Ее католическое воспитание отступало перед силой любви к Морису.

«Но ведь это должно было случиться, — успокаивала она себя. — Может быть, и я виновата… косвенно. Ладно, пусть за все отвечает судьба…»

Выйдя из ресторана, они взялись за руки и прошли в комнату Лючии.

Не помня себя от счастья, они жадно пили друг друга. Их жажда была так сильна, так долго мучила, что только тогда, когда они в полном изнеможении откинулись на подушки и свежий воздух от незакрытого балкона охладил их обнаженные тела, они осознали, что полностью принадлежали друг другу.

— Нет, это была не симфония… — чуть слышно прошептала Лючия, первой опомнившись после долгого забытья и обретя свою обычную легкую ироничность.

Морис поцелуем не дал ей продолжить фразу.

— Это был победный бой тамтамов, предвещающий начало настоящего праздника тела и духа, — дал он свою версию и стал разглядывать нежное лицо Лючии, ставшее еще прекраснее после страстных минут любви. Он гладил ее пышные волосы, заметно посветлевшие от горного солнца. Очень серьезно смотрел в ее глаза, мерцающие в темноте необыкновенным желто-зеленым светом, нежно проводил чуткими пальцами по пухлым губам, в уголках которых затаились еле заметные грустные складочки.

— Я не могу поверить… — тихо проговорил он. — Разве возможно такое счастье?

— А почему ты говоришь так грустно? — голосом маленькой девочки спросила Лючия.

Морис замолчал, покрывая поцелуями ее высокую упругую грудь. Лючия почти задыхалась от счастья, забыв про свой вопрос.

— Я ужасно боюсь потерять это счастье, — наконец ответил он. Я прожил тридцать восемь лет и думал, что все испытал в этой жизни… Но ты перевернула все. Изменились жизненные ценности, приоритеты… Ты открыла мне глаза на многое. И все это меньше, чем за неделю. Страшно даже как-то…

— Не бойся, я с тобой, — пошутила Лючия. Он рассмеялся и схватил ее в свои объятия.

Они стали барахтаться на кровати, смеясь и кусаясь. Видя, что Мориса опять охватывает желание обладать ею, Лючия подкатилась к самому краю кровати. Еще одно движение, и оба оказались на полу. Она вскочила и, разгоряченная, выбежала на балкон. Она была похожа на нимфу, убегающую от возбужденного фавна. Морис выскочил за ней, схватил ее в объятия и бросил на кровать. Эта борьба еще больше разожгла их страсть…