— А мне все равно, кто из нас быстрее! — прочавкал он. — Главное, чтобы победил наш четвертый «А».

— Правильно, Мартин! — поддержал его Маттиас. — Здорово, что ты думаешь не только о себе!

— Это точно, — согласился Йенс. — Тебе налить чаю?

Мартин протянул свою кружку, и Йенс налил ему горячего чая.

— А где ты так наловчился на лыжах кататься? — спросил Мирко Давидофф, сидевший с ними за одним столом.

— Да в разных местах, — пробубнил Мартин, уткнувшись носом в кружку. — Там, сям… Можно еще хлеба?

— Пожалуйста! — раздалось сразу с двух сторон. Марко и Маттиас услужливо протянули корзинки.

— Дайте вы Мартину спокойно поесть! — сказал Йенс Ульман. — Лезете со своими вопросами, человеку не продохнуть!

Все занялись едой, время от времени перебрасывались шуточками, подкалывали друг друга, смеялись. Мартин не отставал от других. Он тоже смеялся, шутил, и в первый раз в жизни у него было чувство, что он тут свой, что его любят и что он ничем не отличается от других.

Время от времени он украдкой посматривал в сторону Тины. Ему показалось, что она явно избегает его взглядов.

Разделавшись с ужином, Мартин решил подождать, пока Тина доест. Ребята ушли, а он остался сидеть и принялся старательно собирать крошки, делая вид, что не может оставить после себя такой свинарник. Но стоило Тине подняться из-за стола, как Мартин потерял всякий интерес к чистоте окружающей среды и устремился к выходу, рассчитав траекторию своего движения так, чтобы столкнуться с Тиной перед дверью.

— Привет, Тина! — радостно сказал он и улыбнулся.

Но Тина ничего не ответила, не улыбнулась, только холодно посмотрела на него и пошла дальше.

Прекрасное настроение, в котором он пребывал со вчерашнего дня, вмиг улетучилось. Как будто ему на голову вылили ушат ледяной воды. Он стоял столбом и смотрел ей вслед, совершенно разбитый и подавленный. Он чувствовал себя так, словно свалился в бездонную пропасть, как в «Космо», в любимой компьютерной игре Роланда, в которой падение в пропасть означает верную смерть.

Если бы такое произошло несколько дней назад, он просто молча поплелся бы к себе в комнату, лег на кровать, накрылся бы с головой одеялом и отдался бы мрачным мыслям. Но сегодня он не собирался сдавать позиции!

Мартин пошел за Тиной и догнал ее у самого входа в корпус, в котором жили девочки. Он перегородил ей дорогу и спросил:

— Что случилось? Почему ты такая странная? Я что-то не так сделал?

Тина остановилась.

— Это я странная? Это ты меня спрашиваешь, что случилось? — Тина вся кипела от возмущения.

— Что ты так кипятишься? — удивился Мартин. — Я же с тобой нормально разговариваю.

— Сейчас да, — ответила Тина. — А на горе? Мне такие фокусы не нравятся, скажу я тебе!

— Какие фокусы? Что я такого тебе сделал? — растерянно спросил Мартин.

— Не прикидывайся овечкой! — сердито сказала Тина. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Я тебя сегодня спросила, не хочешь ли ты войти в нашу четверку, хотя ты и из другого класса. А ты что? Посмотрел на меня так странно и вообще ничего не ответил! Развернулся и преспокойно пошел к своим. А я осталась стоять, как дура. И это на глазах у всего класса! Я тебе этого не прощу!

Мартин покраснел до ушей. Ведь он же сам запретил Субастику разговаривать с Тиной. И вот результат. Как же ей объяснить…

— Тина, мне очень жаль… Правда… Прости, — промямлил он.

— Ах, тебе жаль, — язвительно сказала Тина. — Почему же ты такой цирк устроил? Чтобы перед своими дружками покрасоваться?! Вот, мол, какой я крутой! Верчу девчонками, как хочу!

— Да у меня и в мыслях такого не было! — поспешил заверить ее Мартин. — Плевать мне на всех! Честное слово!

— Тогда объясни мне, пожалуйста, почему ты так сделал? — потребовала Тина.

— Я не могу тебе объяснить, — тихо сказал Мартин. — Ты должна мне поверить на слово, что я не специально. Я не хотел тебя обидеть. Просто по-другому я не мог. У меня есть уважительная причина, но мне нельзя никому об этом говорить. Даже тебе. Пока нельзя. Может быть, потом. Когда я приду к тебе на следующей неделе смотреть твою собаку…

— А я передумала, знакомство отменяется, — сухо ответила Тина.