– Как ты думаешь, можно тебя узнать на этой фотографии?

Четкость снимка была вполне приличной, мы с Джамшем как раз продирались через очередную группу пассажиров, спешивших на посадку, я была изображена в четверть оборота, Джамш – в фас.

– Да вроде можно, – неуверенно ответила я.

– Посмотри внимательно, постарайся взглянуть на снимок непредвзято. Если бы эту фотографию увидели твои знакомые, они бы тебя сразу узнали?

Я взглянула еще раз. Действительно, несмотря на качество изображения, вряд ли с уверенностью можно было бы сказать, что это я. Несколько измененная линия бровей. Более пухлые губы, размытая линия черных волос, видневшаяся из-под края сари.

– Наверное, да. Хотя скорее нет, – заколебалась я.

– А человек, плохо с тобой знакомый, сумел бы опознать тебя?

– Да нет, вряд ли.

– Вот именно. И тем не менее, сделав этот снимок, он уже не отставал от нас, наоборот, плотно приклеился и явно ждал прибытия подкрепления.

– С чего ты взял?

– Он все время посматривал то по сторонам, то на мобильник, то на часы. Явно нервничал.

– И что с того? Может, он в туалет хотел или опаздывал куда-то?

– Не говори глупости! – оборвал меня Джамш. Сейчас он был похож на служебную собаку, взявшую след, сердитую из-за того, что ее отвлекают по пустякам. Впрочем, нет. Собака – животное домашнее, а Джамш больше походил на дикого зверя. Волк, вожак стаи, идущий по следу добычи.

Я зябко передернула плечами: его ипостась в образе садху мне нравилась больше.

– Что могло вызвать у того типа такую реакцию? – Я глупо вытаращилась на него. – Только одно. Они узнали меня, – заявил Джамш.

– Тебя? – удивилась я. – Но откуда они тебя знают?

– Инцидент в поезде случился в Карнатаке, полиция этого штата, как ты знаешь, не совсем надежна. После происшествия наверняка были опрошены свидетели и, возможно, составлены наши фотороботы. С их помощью могли установить мою личность. А могли и не установить. Это в лучшем случае. В худшем – они выяснили, где ты пребывала с момента бегства. Навели справки обо мне, и теперь в опасности не только мы оба, но и моя семья.

Я прикрыла рот рукой.

– Джамш, прости меня! Я не хотела! Честное слово. Давай вернем ему эти документы, и пропади оно все пропадом!

– Возврат документов ничего не решит. Он не успокоится, пока не порежет нас на мелкие кусочки, медленно, постепенно. – По его тону я поняла, что это не художественное преувеличение, а констатация факта. – Не переживай. На самом деле, я думаю, у них есть только фоторобот.

– Твой приятель сказал, что этот тип, – я ткнула ногой бесчувственное тело, – все время посматривал на какое-то фото. Давай поищем у него в кармане?

– Молодец, – серьезно похвалил меня Джамш и обшарил карманы начавшего приходить в себя паразита. – Кажется, что-то есть.

Он вытащил из заднего кармана брюк сложенный вчетверо замусоленный листок.

– Отлично! – с облегчением выдохнул Джамш, протягивая мне находку.

Это действительно были наши фотороботы, довольно-таки похожие на оригиналы.

– Теперь все в порядке? – обрадовалась я.

– Почти. Подкрепление он все-таки вызвал. Надо подумать, что с ним теперь делать? Бросить здесь? В принципе до утра его здесь вряд ли кто-нибудь найдет, мы к тому времени уже будем далеко. С другой стороны… Оставим здесь, ладно… Только для пущей надежности… – он нагнулся к застонавшему мужику и, приподняв его голову, куда-то там нажал, после чего наш «приятель» снова отрубился. – Ну вот. Теперь можно уходить со спокойной душой. Раньше чем часов через семь он не оклемается.

– А нам что теперь делать?

– Ты сейчас же переоденешься. Только не в брюки. В них тебя видели в поезде.

– Тогда в другое сари? – я вытащила из рюкзака краешек сари из ярко-лилового шелка.

– Пойдет. Смой макияж и надень очки.

– Ладно. Пойду поищу работающий туалет.

– Нет. Переодевайся прямо здесь. И давай посмотрим на наши новые паспорта.

Он подошел к стене и щелкнул выключателем. Вспыхнул свет. Проморгавшись, я, наконец, разглядела убранство этого помещения.

Голые стены, в угол составлены мешки со строительными смесями и коробки с плиткой, по одной стене рабочие уже начали ее выкладывать. С другой стороны торчали выходы труб. Но ни раковин, ни унитазов не было. Под потолком победно сияла лампочка Ильича.

– Как тут можно переодеться? И уж тем более смыть макияж? – возмущенно воскликнула я.

– Ничего. Я помогу, подержу вещи. А смывать – не краситься, тут зеркало не нужно. У тебя есть какая-нибудь жидкость?

– Да, – угрюмо ответила я.

Минут через десять я кое-как переоделась и, смочив платок тоником для лица, начала протирать щеки.

– Ну, как? – повернулась я минут через пять к Джамшу.

– О Господи! – шарахнулся он от меня. – Что это ты наделала?!

– Что? В чем дело? Размазалось? – Я машинально огляделась в поисках зеркала. Но откуда ему здесь было взяться?

Кончилось тем, что Джамш лично завершил очищение моей физиономии от грима, ополоснув напоследок мое лицо минералкой.

– Ну, вот! Чистая и румяная, – он с довольной улыбкой оглядел результат своих трудов. – А теперь давай посмотрим наши новые документы. – И он вынул из кармана тонкую книжицу, открыл ее и уставился на мое новое изображение. Потом прищурил глаз и уставился на меня.