Увидев старого узбека, Голубкин вскочил и кинулся навстречу ему.

— Дядя Рашид! — радостно воскликнул он, — Какими судьбами?! Вспомнили все-таки своего ученика!

Оба обнялись. Усадив старика на стул, Голубкин повернулся к его спутнику.

— Гаранин, — отрекомендовался тот, — заместитель директора ФЗО по культурно- воспитательной работе.

Усадив гостей, Голубкин вернулся на свое место. Лицо его так и сияло. Не часто приходилось ему в последние годы встречаться со старым Рашидом Сафаровым. А ведь когда-то этот седоусый сутулый старик был учителем Ванюшки Голубкина, передал ему свое искусство лучшего токаря завода. И до сих пор полковник Голубкин звал старого токаря почтительно — дядя Рашид и учитель. А тот, не замечая, что его бывший ученик сам уже приближается к порогу старости, называл его Ванюшкой или Ванюшей, если был в особенно хорошем расположении духа.

— Как ваше здоровье, дорогой учитель? Все ли у вас благополучно? Как здоровье вашей жены и ваших детей? — по-узбекски спросил Голубкин своего бывшего учителя.

Старый токарь сам свободно говорил по-русски. Но Голубкин знал одну слабость своего учителя — старик любил, когда русские начинали с ним разговор на его родном языке. Особенно ему нравилось, когда русский приветствовал его по всем правилам традиционной восточной вежливости. В свое время все ученики старого токаря знали эту невинную слабость старика и, что греха таить, умели пользоваться ею, когда надо было отвести гнев требовательного учителя за промах в работе.

В обычное время Рашнд Сафаров ни за что не отказался бы от удовольствия выполнить полный ритуал вежливости, полагающийся при встрече. Подробно сообщил бы о благополучии в своей семье, а затем осведомился бы о здоровье самого Голубкина, о его детях, жене, друзьях и службе. Но сейчас вместо ответа на узбекском языке он отрывисто бросил по-русски:

— Все здоровы. Кто учится, а кто кончил — работает.

Такой ответ не предвещал ничего хорошего. Голубкин с удивлением взглянул на старого токаря. Что с ним? Уж не обокрали ли у него квартиру? Не обидели ли старика хулиганы? Но Рашид Сафаров, не ожидая вопросов, сердито посмотрел на Голубкина, словно тот только что запорол ответственную деталь. «Ну, старик рассердился. Ругаться будет», — подумал Голубкин и с удивлением отмстил, что в душе по-прежнему побаивается этого колючего, не привыкшего гладить по шерстке старика.

— Тебе что, Ванюшка, бандитов не хватило, так ты токарей стрелять принялся? Да за такое дело с тебя самого стружку снимут.

— Постойте, дядя Рашид, — удивился Голубкин. — Вы это о чем?

— Ты мне брось заправлять этого самого, араба, что ли? — вскипел старик. — Зачем хвостом крутишь, как… ну, знаешь кто. Рассказывай, как Димку Клебанова убили? Нечего секреты разводить. Димка Клебанов наш парень был! — Затем, повернувшись к своему спутнику, попросил: — Расскажи ты ему нее, а то я сильно ругаться буду.

— Видите ли, в чем дело, — начал Гаранин и, словно желая успокоить старика, положил свою ладонь на сжатую в кулак руку Рашида Сафарова, — Дмитрий Клебанов — выпускник нашего училища, способный, даже больше — талантливый паренек. От нас по разнарядке попал на небольшой металлургический завод.

— Говорил, что Митюшку надо было на авиационный передать, а не в эту артель по починке примусов! — не утерпел Рашид Сафаров.

— Да, Рашид Сафарович считал, что Клебанова надо передать на крупное промышленное предприятие, — подтвердил Гаранин. — Но распределительная комиссия осталась при своем мнении. Мы обычно не теряем связи со своими воспитанниками, хотя бы в первые годы их самостоятельной жизни. Недели полторы тому назад мы узнали, что Дима Клебанов уже больше двух месяцев не работает на заводе. Написали ему письмо. Попросили зайти в училище, но он не пришел.

— Гордый и горячий был. Да и на заводе обидели его очень. В людей верить перестал, — вставил свое слово старый токарь.

— Сегодня мы узнали, что Дима Клебанов погиб в ночной перестрелке с бандитами. Хотели приехать прямо к вам, но Рашид Сафарович предложил вначале съездить на завод, где до этого работал Клебанов. Администрация цеха дала Клебанову самую нелестную характеристику. Нас это удивило. Мы знали Клебанова совсем иным. Тогда мы поговорили с рабочими — в цехе работает несколько наших бывших учеников, — картина выяснилась неприглядная. Сейчас там этим делом занялись.Я лично считаю, что действия мастера токарного цеха Коновалова являются преступными.

— Да я этому Коновалову теперь жить не дам, — снова не вытерпел Сафаров. — Ты знаешь, Ванюшка, какой это Коновалов? Он при тебе на нашем заводе работать начал. Его еще Самылкин к нам приспособил. За ним тогда ничего не нашли. Работал он не хуже других. Потом ушел в какую-то артель. А теперь там мастером цеха. Сколько лет не могли распознать шакала.

— Расскажите нам, Иван Федорович, что можно, о гибели Димы Клебанова, — попросил Гаранин.

— Неужели нельзя было Димку от этой беды отвести? Ну, пусть наказали бы, но не до смерти, — сердито и в то же время жалобно глядя на своего бывшего ученика, добавил Рашид Сафарович.

— Вам, друзья, можно рассказать все, конечно, не для огласки, — после короткого раздумья начал Голубкин. — Несколько дней тому назад мы получили анонимное письмо. Нас предупреждали, что на Ювелирторг готовится налет. О том, кто намерен ограбить магазин, в письме не говорилось. Наши попытки разыскать автора анонимки или путем наблюдения установить, кто подбирается к Ювелирторгу, оказались безрезультатными. Тогда решено было устроить засаду. Прошлую ночь преступники появились и начали взламывать крышу магазина. Их было двое: Клебанов и Зарифов. К сожалению, третий преступник, стоявший на стреме, заметил засаду и поднял тревогу. Преступники бросились бежать, но были ранены, правда, очень легко, сотрудниками розыска. Тогда стоявший на страже третий бандит, — мы подозрением, что это был главарь шайки, — застрелил своих товарищей, чтобы они не смогли его выдать, и бежал. Таковы обстоятельства гибели Дмитрия Клебанова.