– Команды! Валять вас или нет! Вы им, брат, всем до глубокой жопы!

Близнецы помолчали.

– Спроси хотя бы, чего он хочет. Хуже нет, сидеть так и ждать…

Андрей поискал номер в телефонной книге мобильника.

– У меня скоро обед, – сказал в трубку разведчик. – Подходите в кафе на Мясницкой.

…Заведение пустовало. За стойкой под красное дерево бармен в бабочке протирал салфеткой фужеры. Аспинин и Полукаров устроились в нише за столиком у окна с красно-голубыми стеклами.

Чиновник доел домашние бутерброды с сыром под заказанный чай с лимоном, аккуратно промокнул рот носовым платком и посмотрел на ручные часы. Его жидкие волосы были аккуратно зачесаны, костюм отглажен, глаза затуманила сытость.

– Вы пришли просить за детей? У вас вроде все благополучно! – сказал он. – История с заявлениями – глупость. Я навел справки о Колесниковой. Она грамотный специалист. Доведет дело до конца. По возможности, объективно.

– Это все, что вы можете сказать?

– А вы что ждали?

– Вы не передали бумаги в следственный комитет.

– Успеется. По двести восемьдесят второй статье предусмотрен небольшой срок. А боеприпасы – это серьезно!

– Какие боеприпасы?

– Из дневника Аркадия вы вырвали страницы. Но просмотрели в дневнике брата всего одно предложение, где он пишет о том, что забрал у Аркадия гранату. Вчера при обыске на квартире Белькова в его ноутбуке были найдены скаченные из интернета схемы самодельного взрывного устройства. Знаете, что это?

– Вы сами понимаете: вся это история – чепуха! – растерялся Андрей. – Никакой политики! Паренек психанул из-за девчонки…

– Знаю. Но совершено преступление, Андрей. Серьезное преступление на глазах у тысяч верующих. Мотивы его – вторичны. Согласны? Один заморочил голову девчонке, парней с толку сбил. Другой – своих детей воспитать не может. Теперь вы впутались с этим заявлением! Провокация в церкви – лишь следствие. Организованная группа, призывы, письма, боеприпасы. Если у кого-нибудь из вас найдут хоть гильзу, вас всех могут посадить за соучастие в терроризме. Это очень большие сроки. И на этот раз никто заступаться за вас не станет.

– Можно собирать вещи?

– Не ершитесь. Вы сейчас не в таком положении. В церкви надо было думать! Стоял бы ваш брат смирно, не геройствовал. Мальчишке хулиганку б пришили и все! Вы знаете, кто просил за Валерия? Ушкин. Через Зубанова. Тот поручил помощнику проконтролировать вопрос. Когда разберутся, вашему Ушкину влетит! Заступник! У нас всегда так: то кукурузу в заполярье сажаем, то террористов под каждой кроватью ловим!

– Что-то можно сделать?

– Нет. Белькова рано или поздно поймают. Что он расскажет, никому не известно. Никто из-за вас подставлять свою голову не станет. Задача следственного комитета расследовать преступления, а наше – предотвращать их. Если Бельков расскажет лишнее, мы вынуждены будем предоставить все материалы по этому делу.

– Не дурак же он, сам на себя наговаривать!

– Надеюсь. Хорошо. Оставим пока эти злосчастные гранаты, и не будем вмешиваться в работу следственного комитета. Вас больше интересует судьба брата, чем детей. Иначе вы бы уничтожили дневники. Записи в них за Валерия, а не против. Ведь так?

Если разобраться: вся эта история – дрянь. Плюнуть и забыть! Без вашего брата столько ерунды пишут: не успеваем отслеживать. Допустим, вам удастся доказать, что повесть написали вы, и в следственном комитете Валерия оставят в покое. Тогда он ноль без палочки. Верно? А какой, извините, из вас представитель пишущей интеллигенции? В творчестве авторитет зарабатывается годами. Чтобы сделать имя в интеллектуальной среде, нужно много трудиться. Не забывайте о таланте. Он у вас есть?

– Как-то я опубликовал в газете два рассказика.

– Вот, видите. Вам нужно много работать, чтобы вами заинтересовались всерьез. В этом направлении я не вижу перспективы нашего с вами сотрудничества. Что касается Валерия. Валерий не вы. Он, скажем так, менее управляем, и не станет использовать свои знакомства в наших интересах. Даже если об этом его попросите вы. Верно?

– Верно.

– Что я могу пока для вас сделать? Все документы по этому делу у меня. Никто, кроме нас с вами их не читал. Пусть в следственном комитете делают свое дело. Повозят Валерия за его писания, присудят штраф. Популярности ему это не прибавит, но плюсик в биографии для мыслящей, так сказать, интеллигенции, останется. С ребятами и гранатами сложнее. Тут я ничего гарантировать не могу. Проявите себя. Для начала напишите отчет о ваших встречах. Кто был? О чем говорили? Наладьте контакты с Ушкиным, с товарищами вашего брата на кафедре. Напишите, как прошло обсуждение, кто был инициатором открытого письма? Свяжитесь с диссидентскими организациями. Повод есть – ваш брат под следствием. Послушайте, о чем говорят. Обратите внимание на ваших ребят. Аркадий – не глупый парень. В его суждениях много трезвых мыслей. Пусть отмежуется от Белькова. Ближе сойдется со своими товарищами, о которых он пишет в дневнике.

– А Никита?

– Он хулиганил. Тут ничего не поделаешь. Если он наговорит лишнего, страницу в дневнике о гранате и экстремизме я вырву, и Бельков окажется там, откуда недавно вышел ваш брат. Но это в том случае, если мы поймем друг друга.

– Выбора у нас нет, – кивнул Андрей, – и все ваши комбинации только для того, чтобы сделать из нас стукачей?

– Не упрощайте. Курочка по зернышку клюет. Я минимум рискую погонами, если ваш Бельков еще что-нибудь отчебучит. Быть патриотом, Андрей, это не значит хаять свою Родину и фрондировать перед властью. У меня тоже семья. Я люблю жену и дочь. Люблю родителей. Как вы, поездил не мало. Есть много красивых стран, где люди живут сыто и счастливо. И я хочу, чтобы счастливы были мои родители и дети. Хочу, чтобы они жили не хуже, чем живут в тех странах. Если вы думаете так же, мы с вами в одном окопе. Извините за пафос. Хотите, верьте мне. Хотите, считайте, что я шантажирую вас.