Чиннов Игорь Владимирович
Шрифт:
Что мне сказать Вам о трех присланных стихотворениях? («Да, недужится…» [241] и др.). Вы теперь — самый тонкий, самый искусный мастер в нашей поэзии. У вас необычайная, тончайшая, какая-то безошибочная словесная находчивость, — чего нет ни у кого. Я читаю и завидую (по Гумилеву, чувство неизбежное и ничуть не низменное). Но, завидуя, прельщаясь (например — «В Погребалию плыву…» [242] ), чуть-чуть все-таки удивляюсь. Вы, конечно, правы в Ваших чувствах и опытах. Без них нельзя ни жить, ни писать. Но, очевидно, я уже не хочу ни жить, ни писать: единственно, чем могу объяснить свое удивление.
241
Стихотворение Чиннова «Да, недужится, неможется…» впервые было опубликовано в «Новом журнале» (1967. № 89. С. 80).
242
Строка из стихотворения Чиннова «Да, недужится, неможется…».
Дорогой Игорь Владимирович, надо бы об этом поговорить не в письме, а в Ницце, гуляя над морем, — т. е. это разговор, в котором все само собой сошлось бы и разошлось. Не думайте только, что мое «удивление» хоть сколько-нибудь умаляет мое восхищение. Одно относится к литературе (восхищение), другое — скорей к жизни, ибо что есть истина?
О «Хвале» [243] Вы, конечно, правы. Но об этом тоже надо бы — в Ницце, над морем.
До свидания. Я послал Вам «Единство» (стихи) довольно давно, air mail, а сегодня послал «Комментарии», но обыкновенной почтой. Это — издание Камкина, только что вышедшее.
243
В несохранившемся письме Чиннов высказал Адамовичу свое мнение о третьей книге стихов Иваска «Хвала» (Вашингтон: Victor Kamkin, Inc., 1967).
Пахмус [244] у меня была три раза. Ничего, она довольно мила — и не очень надоедлива. А понимает ли она что-нибудь в Гиппиус и вообще, я так и не уловил.
Как все у Вас, здоровье, труды и прочее? «Над чем изволите работать?» — как спрашивал Алданов?
Ваш Г. Адамович
44
<конец декабря 1967 г.> [245]
244
Пахмус (Pachmuss) Темира Андреевна (1927–2007) — автор многочисленных работ о З.Н. Гиппиус и публикатор материалов из ее архива, в частности писем Гиппиус к Адамовичу: Intellect and Ideas in Action: Selected Correspondence of Zinaida Hippius. Munchen: Wilhelm Fink Verl., 1972. P. 332–447; Из архива Зинаиды Николаевны Гиппиус// Russian Language Journal. 1984. Vol. 38. № 131. P. 174–181. См. также рецензию Адамовича на книгу Пахмус «Zinaida Hippius: An Intellectual Profile» (Новый журнал. 1971. № 104. С. 292–295).
245
Датируется по содержанию.
Дорогой Игорь Владимирович, шлю самые искренние пожелания к Празднику и Новому году. Спасибо большое за карточку. Вопреки Вашим предположениям, я Вас не забываю (никогда), а если не ответил на письмо, в частности на большое письмо о стихах, то потому, что был заморочен всяческой житейской чепухой. А читал «с удовольствием», как бедный Николай II, и с благодарностью. Как Вы живете, что делаете? Здесь мало нового, кроме смерти Злобина [246] и тяжкой болезни Мамченко [247] . Все понемногу исчезают.
246
Владимир Ананьевич Злобин (1894–1967) скончался 9 декабря в лечебнице для душевнобольных.
247
Виктор Андреевич Мамченко (1901–1982) в 1967 г. перенес инсульт и оставшиеся 15 лет своей жизни провел в парализованном состоянии.
До свидания, дорогой Игорь Владимирович.
Ваш Адамович
45
Paris 8е
7, rue Fred<eric> Bastiat
18 марта 1968
Дорогой Игорь Владимирович
Получил вчера Ваше письмо. Спасибо. Адрес Кантора — 14, rue Nungesser et Coli, Paris 16е. Зовут его — Михаил Львович. Напишите ему непременно. Он очень болен, стар (84 года) — и это удивительный человек,
редчайшей скромности. По-моему, в стихах его именно чувствуется «человек», если даже большого таланта в них нет (но есть своеобразное умение, — правда?).
Мне очень жаль, что Вы не исполнили намерение, — о котором я не подозревал, — написать что-то о моих «Комментариях». Надеюсь, Вы меня достаточно знаете, чтобы говорить, что я не хочу «еще одной статьи». Были статьи Ульянова [248] и Корякова [249] , обе лестные, но в обеих все — мимо, в особенности у Ульянова. Вы — другое дело, и сами это знаете.
248
Н.И. Ульянов охарактеризовал «Комментарии» «как одну из самых интересных книг последнего времени, как настоящую золотую кладовую литературных открытий и наблюдений, где рассыпаны блестящие мысли и образцы тонкого вкуса. Прошедший мимо нее рискует остаться провинциалом в вопросах литературы» (Ульянов Н. О сути // Новый журнал. 1967. № 89. С. 67–78.).
249
Коряков Михаил Михайлович (1911–1977) — капитан советской армии, член советской военной миссии, невозвращенец (1946), литератор, мемуарист, сотрудник «Нового журнала», «Мостов» и «Нового русского слова». Рецензия Корякова на «Комментарии», опубликованная в «Новом русском слове», осталась нам недоступной в силу почти полного отсутствия в России комплектов газеты за 1960-е гг.
Вообще, я считаю, что Вам как почтенному профессору надо бы заняться критикой, — хотя бы только о поэзии. Это упрочит Ваше положение как «литературоведа» (не выношу этого слова). По слухам, в Америке царят формалисты и структуралисты. В своей области они могут быть крайне проницательны и интересны, но область их ограничена. «Как сделана “Шинель”». Меня раздражает (давно уже) это название (не помню автора — Эйхенбаум, Шкловский? [250] ). Ну не все ли мне равно, как «Шинель» сделана? Сделана — и сделана! Это, кстати, тема для большой статьи [251] .
250
Речь идет о работе Б.М. Эйхенбаума «Как сделана “Шинель” Гоголя» (впервые опубликовано: Поэтика. Пг., 1919. С. 151–165).
251
Большой статьи на эту тему Адамович так и не написал, но в «Комментариях» откликнулся: «В критике, впрочем, не только в новой, а и в прежней, удивительно то, что за бесчисленными статьями и исследованиями, даже самыми проницательными, никогда, ни в одной не заметно недоумения: зачем, собственно говоря, статья написана? Существует “Война и мир”, существует “Евгений Онегин”, “Мадам Бовари”, “Давид Копперфильд”. Зачем нужно их разъяснять, разлагая по частям, будто труп под ножом студента-медика? Неужели Толстому, Диккенсу и другим требуются объяснения и комментарии? Не прав ли был Толстой, помнится, сказавший, — не помню только, где и кому, — что “критика, это когда глупые пишут об умных’? Неужели читатель сам, без подталкивания, не способен войти в еще незнакомый ему мир, осмотреться, вжиться, понять? “Романы Достоевского полифоничны", “Такая-то повесть сделана так-то”. Прекрасно, а что дальше? “Полифоничны”, “сделана” так-то, но чем это меня обогащает, чем это может быть для меня интересно, — разве что для удовлетворения простого любопытства? Критика, в сущности, оправдана лишь тогда, когда пишущему удается сквозь чужой вымысел сказать что-то свое, т. е. когда по природному своему складу он вспыхивает, касаясь чужого огня, а затем горит и светится сам» (Адамович Г. Оправдание черновиков // Новый журнал. 1971. № 103. С. 76–89).
Когда выйдет Ваша книга? Когда Вы соберетесь в Европу? Стихов Ваших в мартовской книжке «Н<ового> ж<урнала>» я не читал по той простой причине, что об этой книжке здесь еще ни слуху ни духу. Разве она вышла?
До свидания, дорогой Игорь Владимирович. Процветайте и пребывайте «на самой сверх-чинновской вершине», как Вы сами пишете. От души этого желаю в надежде на «спасибо сердечное», которое скажет рано или поздно русский народ.
Ваш Г. Адамович
P. S. Что Одуванчик — Иваск? Целый век от него ни слова.