А у меня чуть было не сорвалось с языка предостережение ему самому — не быть таким глупцом. Подозрение против Неда Келли тугим комком вздувалось в моей груди, но мог ли я так грубо обойтись с учителем при виде его широко раскрытых от волнения глаз и подрагивающих губ! Поэтому подался вперед и мягко попросил его:

— Рассказывайте.

Он с трудом перевел дух:

— В магическом кристалле — как и тогда, когда мы были все вместе, — Неду явился дух, на сей раз рыжеволосая женщина в белом платье с вышитыми символами планет и знаками зодиака. В правой руке она держала книгу, а в левой — золотой ключ.

Вечно его призраки держат в одной руке книгу, проворчал я про себя. Небогатое же у Келли воображение.

— Что ж это за фигура? — переспросил я, хотя стоило мне услышать о рыжеволосой женщине, как мысли мои тут же обратились к Эбигейл Морли.

— Слушай дальше: женщина не промолвила ни слова, но распустила шнуровку лифа и обнажила перед Келли грудь.

— Ну надо же!

— Не смейся, Бруно! — обиделся мой наставник. — Погоди, дослушай до конца. На одной груди он увидел запечатленный кровью символ…

— Уж не Юпитера ли? — уточнил я.

Боюсь, сарказм прорвался-таки в моем голосе, но доктор Ди ничего не заметил, он так и вздрогнул:

— Боже, нет, не Юпитера. Но ты почти угадал, то был знак Сатурна. Откуда ты узнал?

Не в силах сдержаться, я поднялся, отошел к окну, затем резко обернулся к моему наивному другу:

— Эту деталь он позаимствовал из ричмондского убийства. Господи, Джон, этот ваш Келли шарлатан, он играет на вас, точно искусный музыкант на арфе. Неужели вы этого не понимаете?

— Но ведь Нед не бывает при дворе, никого в этих кругах не знает. Как он мог узнать такие подробности?

— Весь Лондон болтает об этом! — вскричал я, теряя терпение. — Стоит выйти за порог и послушать, о чем люди сплетничают на улицах. Келли мог на любом углу купить за пенни подметный лист, прочесть в нем описание животрепещущих подробностей, после чего счел, что из этого выйдет неплохая картинка для очередного «видения». Вот уж не стал бы на вашем месте из-за этого сна лишаться!

— Полно, Бруно! — Доктор поднял руку, чтобы остановить меня; лицо у него было усталое, даже измученное. — Знаю, что Келли тебе не по душе, но, право же, он весьма одаренный провидец, и ты оскорбляешь меня, отказываясь верить моему суждению. Он говорит с духами на их собственном, небесном наречии — я слышал эти беседы.

— Он осужденный преступник! Видели вы его уши? Ведь так наказывают тех, кто подделывает монеты, не правда ли? А если он подделывал деньги, то почему бы и не видения, и не языки?

— Нед жил непростой жизнью и наделал много ошибок, но все это в прошлом. Теперь он стал честным человеком, Бруно, и не нам его судить.

Я только что не вцепился себе руками в волосы: спорить с этим упрямцем было бесполезно.

— Тело Христово, Джон Ди! Вы отказываете себе в праве судить человека, который живет за ваш счет! До чего ж вы мягкосердечны!

Джон Ди ласково улыбнулся мне:

— И этот упрек я слышу от человека, пожалевшего бедную мышку?

Мы уставились друг на друга: про мышь-то мы в пылу спора и забыли.

С неожиданным проворством Ди выскочил из кресла и понесся обратно в лабораторию, мантия так и развевалась позади, не поспевая за ним. Я следовал по пятам. Мы вновь оказались среди котлов и реторт, тихого, нутряного бормотания, а воздух в лаборатории сделался за время нашего отсутствия еще более влажным, сильнее пропитался ароматами навоза. Пахло точно на ферме после июльской грозы.

Доктор Ди поднял крышку и вытащил маленькую деревянную коробку с мышью, поставил ее под светильник. Мышь неподвижно замерла на спине, тонкие ножки задраны кверху, вокруг хвоста расплылась лужа водянистых испражнений, такая же, но с красноватым оттенком, лужа — вокруг головы. Глаза зверька неестественно выкатились и походили на стеклянные пуговки чучел.

— Любопытно, — пробормотал доктор Ди и закивал, как будто был весьма удовлетворен результатом опыта. Мы оба склонились над бедным зверьком, едва не столкнувшись головами. — Это вещество действует быстро, оно выходило из желудка сразу с обоих концов. Признаюсь, поначалу я не согласился с твоим предположением, Бруно, однако ты был прав.

— Какое вещество могло так подействовать? — Я глядел в маленький гробик, все еще питая надежду, что мышь оживет, зашевелится.