Но останавливаться на достигнутом, — значило идти вспять, — считал Макаров. «Горе тому, кто почиет на лаврах», — часто говорил он. Сделать еще надо было очень много. Казалось бы, что после второй, окончившейся полным провалом, попытки запереть Порт-артурскую эскадру, японцы откажутся от своей затеи. Но Макаров попрежнему, с еще большей энергией, работав над планом отражения очередной брандерской операции. И в самом деле вскоре стало известно, что японцы готовятся к третьей попытке запереть Порт-артурскую эскадру.

Можно было предполагать, что японцы отправят в эту третью операцию значительно большее число брандеров, с расчетом на то, что часть пароходов все-таки сможет прорваться и войти в проход. Макаров решил поэтому организовать три линии оборонительных заграждений. Было установлено круглосуточное дежурство двух миноносцев у самого входа в гавань, они должны были при появлении брандеров с двух сторон атаковать и взорвать их.

Естественно было также ожидать, что брандеры в своем набеге изберут кратчайший путь к проходу в гавань. На этом-то «критическом» направлении адмирал распорядился затопить три огромных парохода Восточно-Китайской железной дороги: «Хайлар» и «Харбин», а еще ближе к входу — «Шилку». Таким образом, вход в гавань прямым путем для брандеров был недоступен.

Район затопления пароходов был минирован. Этим решались сразу две задачи: был загорожен прямой проход для вражеских судов и создавалось прикрытие для дежурных миноносцев. По особому расписанию, помимо миноносцев, в обороне гавани должны были участвовать крейсера и канонерские лодки.

Макаров тщательно выбирал позиции для кораблей, предназначенных к отражению атак брандеров. Так, затонувший на мели японский брандер стал прикрытием, за которым стояла канонерская лодка «Гиляк». Береговая оборона также была усилена. Из снятых с транспорта «Ангары» пушек была устроена новая береговая батарея. Все вместе взятое: дежурные миноносцы, минированные участки, новая батарея — составляло первую линию обороны. Расположившиеся по правую и левую стороны прохода канонерские лодки составляли вторую линию и, наконец, в глубине, наблюдая за всем проходом, стояли крейсера «Аскольд» и «Баян» — третья линия. Все корабли несли дежурство со спущенными в воду противоминными сетями. Общим сигналом для всей эскадры, извещавшим о появлении неприятеля, служила ракета. Флот готовился встретить неприятеля во всеоружии.

Бесконечное количество вопросов, которые надо было разрешать, дел, которые надо было сделать, никогда не ставило Макарова в тупик. За любое, даже кажущееся незначительным дело он брался с такой энергией и воодушевлением, что немедленно заражал этой энергией окружающих.

Обладая завидным физическим здоровьем и выносливостью, Макаров работал в Артуре по восемнадцати часов в сутки и своей работоспособностью и энергией вселял во всех подчиненных несокрушимую веру в общее дело.

В. Семенов в письме от 14 марта 1904 года к жене Макарова дает такую характеристику Степану Осиповичу: «Он имеет вид бодрый и здоровый, много лучше, чем за последний год в Кронштадте. По-видимому, бесследно пропала и вся раздражительность, которая проявлялась в нем за последнее время, так как теперь у него в руках свое большое дело… С его приездом эскадра ожила и зашевелилась. Раньше командиров не только не звали для объяснений и разговоров, но даже и думать им считалось предосудительным. Теперь их призывают то порознь, то вместе и все они стали какими-то бойкими и бодрыми!» [132]

Поднять боеспособность флота, заставить моряков поверить в свои силы Макарову удалось быстро. Его уважали и по-настоящему любили не только матросы эскадры и младший офицерский состав, он нашел себе верных помощников и среди старших офицеров флота — командиров кораблей.

Такими помощниками в первую очередь были командир броненосца «Ретвизан» капитан первого ранга Щенснович, командир отряда миноносцев Матусевич, командир крейсера «Аскольд» Грамматчиков, знавший Макарова с детских лет, капитаны второго ранга Эссен, Юрасовский, Бубнов, лейтенант Криницкий и многие другие, не говоря уже о приехавших в Порт-Артур вместе с ним его испытанных помощниках и друзьях — капитане первого ранга Васильеве и капитане второго ранга Шульце. Это были смелые, решительные командиры, сторонники энергичных действий флота. Все они, поддерживая начинания Макарова, направленные к укреплению дисциплины и поднятию боеспособности эскадры, были опорой и в его попытке ликвидировать вражду между офицерским составом армии и флота, искусственно разжигавшуюся Стесселем и его штабом.

Макаров прекрасно понимал, что для надежной обороны Порт-Артура с моря и суши необходимы общие и дружные усилия армии и флота, согласованные их действия, направляемые волей командира, сосредоточившего в своих руках командование и сухопутными и морскими силами.

Попытки Макарова объединить армию и флот перед лицом надвигающихся решительных боев за Порт-Артур, которые он предвидел, натолкнулись на странное для Макарова противодействие Стесселя, нерешительность и вялость коменданта крепости генерала Смирнова, молчаливую неприязнь со стороны наместника царя Алексеева, сидевшего в Мукдене и управлявшего военными действиями с помощью невразумительных телеграмм.

Начиная с отказа выслать по его просьбе для усиления Порт-артурской эскадры миноносцы и бюрократической проволочки с печатанием его «Тактики», Макаров постоянно чувствовал скрытое недоброжелательство со стороны высшего командования. Так перемещение им в эскадре ряда неспособных офицеров на низшие должности вызвало недовольство Алексеева, который прислал Макарову телеграмму с требованием такие перемещения впредь производить с его, Алексеева, ведома. Меры, принятые Макаровым к улучшению быта и жизни ремонтных рабочих, работавших над заделкой пробоин на поврежденных кораблях, также не понравились Алексееву.