–  Ээ, чтобы тот даровал победу! У них в особо важных случаях полагается - то есть полагалось, приносить царя и царский род в жертву. Как в древности на земле, - почему-то добавил Сентябрьский, словно извиняясь за аборигенов.

–  Что - всех принесли?

–  Ну да - и детей не пожалели малых!

–  Так - а какая-то власть тут есть - ну я не знаю - князья, бургомистры там…

–  Никак нет. Городом управляли жрецы но их, как бы это сказать… В общем союзники наши эту породу очень не любят. Видимо всех уже вырезали. Ну или скоро вырежут.

–  Мда… Пленные всё-таки… -нахмурился Тихомиров.

–  Они совершали массовые человеческие жертвоприношения, - нашелся Сентябрьский. То есть вполне подпадают под преступления против человечности.

–  Ладно - а военачальники? Этот, маршал местный, или как там его, Меч Шеонакаллу, генералитет…

–  Все погибли, - развел руками заместитель. А Гессар Схо - Меч Шеонакаллу раздавлен танком при попытке магической контратаки.

–  Ладно - но хоть какая-то власть тут есть?

Хранитель Сокровищ и писцы что-то залопотали, перебивая друг друга.

Они говорят, - пояснил толмач, что теперь власть в городе - это вы.

Вроде как полный владыка их жизни и смерти. Тут такой обычай - к победителю переходят все права побежденного.

То есть вы, Станислав Петрович, вроде как теперь так сказать - и. о царя!
– усмехнулся ГРУшник. Законный владыка, которому они будут подчинятся как подчинялись этому… Сыну Бездны.

–  Да?
– искренне удивился Тихомиров. А если я прикажу им придти на площадь и повеситься - они только и спросят - веревку из дома принести или на месте дадут? Он рассмеялся, припомнив старый анекдот.

Хранитель сокровищ никак на это не прореагировал.

Зато писцы побледнели и что-то жалобно зачирикали.

Они говоря, что если великому ассаардару угодно казнить их, то они сначала хотели бы попрощаться с семьями и принести очистительные жертвы духам предков, - сообщил переводчик.

Да… Стоп! Они что - меня понимают?
– Тихомиров был искренне потрясен.

Те в ответ зачирикали уже более живо.

Они говорят, что по приказу жрецов, изучали ваш язык у пленных, когда тех превратили в… в неживых. Они даже умеют писать по вашему и читать - только говорят плохо, и страшатся осквернить ваш слух грубой и неумелой речью!

–  Вот черт!
– растерянно пробормотал генерал. Скажи им, что боятся им нечего - великий ассаардар пошутил. Это у нас юмор такой!

Те дружно поклонились и старший из них - редкобородый лысый старик что-то заговорил - на этот раз плавно и велеречиво.

Они спрашивают - какие будут приказания великого владыки, и что ему будет угодно повелеть первым?

Ладно - ты Иван Степаныч, принимай иди пока материальные ценности, чтоб втихаря не разворовали.

Назначаю тебя военным комендантом Сарнагара!

–  Есть, товарищ генерал-лейтенант!
– без особой радости козырнул Сентябрьский.

Вместе с писцами и охраной Тихомиров вошел в тронный зал.

Степняки последовали за ним, почему-то решив не участвовать экскурсии в сокровищницу.

Ну, оно и к лучшему. Впрочем, часть из них по дороге отстала - нырнув покои где в полумраке дверных проемов мелькнули девичьи лица, или блеснуло золото и самоцветы.

Вступив в исполинский пустой зал, выложенный лабрадоритом и яшмой, веющий холодком даже сейчас в жаркий полдень, освещенный падающими через огромные окна от пола до потолка солнечными лучами и сияющими небесной синевой световыми колодцами, генерал Тихомиров вдруг замер на месте.

Он вдруг понял, что не знает, что делать.

Что-то мальчишеское подталкивало его - сесть сейчас на исполинский обсидиановый трон, и распить принесенную с собой фляжку со «Столичной» - в честь победы.

Но он преодолел себя.

Повернувшись к писцам и адъютантам, он твердым голосом изрек…

–  Ну, раз я теперь высшая власть, то слушайте…

–  Приказ номер один, командующего особой группой советских войск в Аргуэрлайл.

Временно принимая всю полноту власти на территории государства Сарнаргасхал, приказываю.

Несколько секунд он задумывался.

–  С момента подписания данного приказа, полностью и навсегда для всего Сарнаргасхала полностью и безраздельно отменяется право владеть рабами! Все рабы должны получить свободу раз и навсегда, всякий удерживающий в рабстве, торгующий рабами или обращающий в рабство других будет подвергнут… он вновь сделал паузу на пару-тройку секунд, - подвергнут самой суровой каре.

Число, подпись…

Кстати - какое у вас сегодня число?
– устало вздохнув спросил он у закончившего шуршать тростниковым пером по бумаге писца.