— Сообщите мэру и губернатору, что я беру на себя чрезвычайные полномочия. Начальник полиции поступает в ваше распоряжение. Велите коменданту вооружить кадетов и ждать приказа. Быстрее!

— Есть, сэр. Должен ли я вызвать свободных от вахты инженеров?

— Не нужно. Это не инженерная проблема. Посмотрите на приборы: сектор отключился сразу — кто-то вручную вырубил все роторы. Всех свободных от вахты держите наготове, но не вооружайте и не посылайте к роторам. Прикажите коменданту послать всех кадетов старших курсов в управление сектора Стоктон. Пусть их снабдят интрациклами, пистолетами и гранатами с усыпляющим газом.

— Есть, шеф, — за спиной Девидсона возник клерк и что-то сказал ему. — Шеф, с вами хочет говорить губернатор.

— Мне не до него, впрочем, вам тоже. Кто ваш сменщик? Вы послали за ним?

— Хаббард. Он уже здесь.

— Предоставьте ему разговаривать с губернатором, мэром, прессой, со всеми, даже с Белым Домом. Несите вашу вахту. Я отключаюсь. Свяжусь с вами снова, как только найду патрульную машину, — и прежде чем погас экран, Гейнс выскочил из будки. Блейкинсоп не рискнул с ним заговорить, а просто побежал следом.

Пробежав двенадцатимильную полосу, Гейнс остановился, повернул за ветроотбойник и поднял глаза на пробегавшую мимо стену, отыскивая невидимые Блейкинсопу ориентиры. Гейнс отыскал нужный знак и побежал навстречу движению полосы так быстро, что австралиец отстал на добрую сотню футов и едва не потерял его, когда тот нырнул в проход и побежал вниз по лестнице.

Они оказались на узкой дорожке “под землей”. Все вокруг было наполнено грохотом, потрясшим не только слух, но и сами тела. Блейкинсоп никогда раньше не слыхал ничего подобного. Прямо перед ним, освещенный желтым светом дуговых ламп, вращался ротор с путаницей проводов внутри, похожий на барабан. Вверху он соприкасался с внутренней стороной полосы, передавая ей свое мерное движение. Справа и слева, насколько хватало глаз, на равном расстоянии друг от друга вращались другие роторы. Промежутки между ними перекрывались узкими катками, уложенными на решетчатых стальных фермах, словно сигары в коробках. На сотни ярдов вокруг вращались, поблескивая, их стальные тела.

Линия стальных прутьев отделяла дорожку, на которой они стояли, от узких мостков, что шли параллельно линии роторов, но Не вплотную к ним. В этот промежуток и смотрел Гейнс, отыскивая что-то, с ясно видимой досадой на лице. Блейкинсоп спросил было его о причине беспокойства, но не услышал собственного голоса — он утонул в шуме тысяч роторов и мириад катков.

Словно угадав его вопрос, Гейнс повернулся, сложил руки рупором и прокричал Блейкинсопу в самое ухо:

— Машины нет. Я рассчитывал найти здесь патрульный автомобиль.

Австралиец, желая ему помочь, ткнул пальцем в стальные джунгли. Гейнс посмотрел туда и увидел людей, работающих у снятого с подшипников ротора. Они уже опустили его на тяжелую приземистую платформу и готовились увезти.

Главный Инженер благодарно улыбнулся австралийцу, достал из кармана фонарь и направил в ту сторону узкий, как игла, яркий луч. Один из механиков поднял голову, и Гейнс начал мигать фонариком, повторяя какой-то сигнал. Человек сорвался с места и подбежал к ним.

Это был стройный юноша в полотняной робе. На ушах его были антифоны, а на голове какая-то несуразная ермолка со знаками различия. Узнав Главного Инженера, юноша козырнул, и его лицо приняло по-мальчишески серьезное выражение.

Гейнс сунул фонарь в карман и начал быстро жестикулировать обеими руками, так быстро и отточенно, словно отроду был глухонемым. Блейкинсоп вспомнил все, что знал из антропологии, и решил, что это напоминает язык жестов американских индейцев. Как ни странно, он пригодился здесь для чисто производственных надобностей.

Кадет кивнул, ступил на мостки и посветил фонарем куда-то вдаль. Тут же в его луче возникла бешено несущаяся машина. Она остановилась прямо перед ними.

Формой она напоминала яйцо на двух колесах. Спереди откинулся стеклянный колпак, и показался водитель, тоже кадет. Гейнс что-то объяснил ему жестами, после чего втолкнул Блейкинсопа в тесный пассажирский отсек. Над водителем опустился колпак, навстречу им рванул тугой воздух, и когда австралиец поднял глаза, то увидел, что позади остались по меньшей мере три тяжелых экипажа. В кузове последнего, кажется, мелькнули сквозь окна ермолки кадетов, но поручиться за это он не мог — скорость машины была не меньше двухсот миль в час.

Он даже не успел удивиться тому, как кадет рванул машину с места, а Гейнс, игнорируя перегрузку, уже вызывал Девидсона по встроенному визору. С тех пор, как за ними захлопнулась дверь, в машине установилась относительная тишина. На экране появилось лицо дежурной.

— Дайте мне Девидсона, старшего вахтенного.

— О! Это мистер Гейнс! С вами хочет поговорить мэр, мистер Гейнс.

— Пошлите его подальше и дайте мне Девидсона, да поживее!

— Есть, сэр!

— И вот еще что — поддерживайте этот канал до тех пор, пока Л сам не прикажу его отключить.

— Хорошо.

На экране появился Девидсон.

— Это вы, шеф? Пока все без изменений.

— Хорошо. Вы можете отыскать меня на этой линии или в управлении Десятого субсектора. Теперь сгиньте.

На экране снова появилась дежурная.

— Вызывает ваша жена, мистер Гейнс. Соединить?

Гейнс пробормотал что-то не особенно учтивое и ответил:

— Да.