Она любила это лицо. Прикоснувшись к нему, Шилес вдруг поняла, что мечтала о том, чтобы взять его в свои руки и налюбоваться вдоволь, еще с первой ночи после возвращения Йена.

Шилес прерывисто задышала, когда он принялся целовать ей грудь через лиф. Все! Она должна остановить его.

Но в ней разыгрался аппетит. Ей хотелось, чтобы мужчина трогал ее. Именно этот мужчина! Именно Йен!

Теперь Шилес затаила дыхание, потому что его язык добрался до ложбинки между грудей. Было такое впечатление, что Йен знает ее тело, как свое. И сладкая боль внизу, между ног стала пронзительной, как только он положил свою теплую, тяжелую ладонь ей на бедро. Когда она хрипло застонала, Йен поднял голову, а потом снова прижался к ее губам.

В голове было ясно и пусто. Шилес тонула в поцелуях. Сколько это тянулось, невозможно было сказать. Но вот Йен отстранился и жарко задышал ей в ухо, а она почувствовала, как его рука двинулась вверх по ее бедру.

— Давай перейдем в постель, — хриплым от желания шепотом сказал он. Она была готова отправиться за ним хоть на край света. — Я не хочу в первый раз заниматься с тобою любовью на стуле.

Тут Шилес наконец пришла в себя.

— Нет, — оттолкнула она его.

Йен уткнулся лбом в ее плечо.

— Шил, не говори «нет». — В голосе послышалась боль. — Пожалуйста!

В комнате вдруг стало душно. Слышалось только их тяжелое дыхание.

— Мне хочется, чтобы все было серьезно.

Хотя Йен не прикасался к ней, за исключением того места, куда прижимался лбом, их тела вибрировали от едва сдерживаемого напряжения.

— Я сказала — нет.

Шилес не решилась оттолкнуть его, поскольку испугалась, что если дотронется до него, то уже не сможет уйти.

Йен набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

— Ладно, как скажешь. — Он откинулся на спинку стула. — Может, объяснишь, почему?

Его взгляд прожигал ее насквозь. Шилес покусала губы и ничего не ответила.

— Не хочешь же ты сказать, что тебе не нравится, когда я тебя целую. — Его голос был тягучим словно мед на языке. — Или тебе не нравится то, как я до тебя дотрагиваюсь?

От этих слов в ней поднялась новая война жара.

— Я уверен, тебе понравится… все остальное.

О да! Ей всегда было интересно, понравится ли ей исполнять супружеские обязанности или нет. Теперь она могла сказать совершенно точно — понравится. По крайней мере, с Йеном. Ее сердце по- прежнему колотилось, как будто она набегалась наперегонки.

Йен осторожно провел пальцем вверх по ее руке. Жар стал накапливаться между бедер.

— Тебя что-нибудь беспокоит? Ты чего-то боишься?

Беспокоило, и боялась, но не скажет что именно.

— Ты, наверное, боишься первого раза, — предположил он. — Хотя мне кажется, тебя удерживает что-то другое.

Нервно сглотнув, Шилес удивилась, как он догадался.

— Я не смогу ничего исправить, если не узнаю, что это?

Йен говорил искренне, но она все равно не признается. Шилес уже решила, что от него ей требуется много больше, чем просто физическое влечение. Хотя не это останавливало ее. Откровенно говоря, когда Йен так целовал ее, она и не вспоминала, насколько в нем мало любви и преданности.

Нет, причина была в другом. Страх совсем другого рода привел ее в чувство, дал силы остановиться и удержаться от того, что им обоим так хотелось сделать.

— Научись доверять мне.

Йен взял ее за руку и провел по ладони большим пальцем.

Было время, когда она рассказывала ему обо всем. Но теперь — нет.

Ничто не смогло бы заставить ее признаться, что больше всего она боялась стать свидетелем того, как его глаза, полные огня, остывают, увидев ее обнаженной. По незнанию Шилес казалось, будто можно оставаться одетой, ложась с мужем в постель. Но по тому, как Йен решительно пытался освободить ее от одежды, это было не так.

Если бы он любил ее, было бы не страшно предстать перед ним как есть. Или если бы она не любила его так сильно, ей было бы все равно.

— Маленькой ты была бесстрашной. — Йен с нежностью посмотрел на нее. — Откровенно говоря, тогда меня это сильно беспокоило, Поскольку иногда складывалось впечатление, будто ты специально попадаешь в передряги, чтобы потом я спасал тебя.

— Да, так оно и было. — У Шилес перехватило горло. Было страшно трудно в этом признаться. — Я полностью доверяла тебе. А сейчас — нет.