В невысоком, невзыскательном искусстве нередки вторичность, прямое подражательство и конъюнктурная угодливость — все это, вероятно, можно было бы принимать снисходительно и даже счесть простительным, если бы не одно обстоятельство — претензии А. Розенбаума на некую особую роль, роль глашатая истины, человека, в чьи руки как бы перешла гитара Владимира Высоцкого. А вместе с ней в придачу и его — выстраданные жизнью и смертью — правда и боль. Но ведь ТАКОЕ не переходит по наследству.

Ложная значительность фигуры автора неизбежно сопровождается и ложной многозначительностью сказанного им «слова». Давайте же, чтобы не быть, голословными, проследим за смыслом, внутренним содержанием и направленностью текстов песен А. Розенбаума. Хотя бы одной из них. И раз уж речь зашла о Высоцком, возьмем в качестве примера песню, ему посвященную.

Первое, что обращает на себя внимание в этой песне, — это обилие названных или подразумеваемых имен, популярность которых и привлекательность для слушателя вне сомнения: Есенин, Хлебников, Ахматова, Цветаева, Булгаков и даже Пушкин с Лермонтовым. Ну и, конечно же, в этой череде, в одном с ними ряду и «Мы с Володей, Володенькой», то есть Розенбаум с Высоцким.

Завершает же все это перечисление следующее авторское раздумье:

Проплывают видения,

И хочу закричать

«Родились не злодеями,

Так доколе ж нам лгать?»

Кого же имеет в виду А. Розенбаум в этом обобщающем местоимении «нам»? Кого обвиняет в том, что дотоле лгали — неужели вышеперечисленных, светлых и трагических гениев русской культуры? И не много ли чести записывать себя в их сообщество? Тем более в таком сомнительном контексте.

Второе, что невозможно не заметить в тексте песни, — полное отсутствие смысла, какой-либо позитивной идеи. Словесная мишура, построенная на звучности ключевых слов, от которых у слушателя, видимо, должно замирать сердце и стыть в жилах кровь:

В эту полночь щемящую

Не заказан мне путь

На Ваганьково кладбище,

Где он лег отдохнуть.

Я пойду, слыша плачь иных

Инквизиторских стран,

Мимо тел раскоряченных,

Мимо дыб и сутан,

Долго будет звенеть еще

Тех помостов пила. (?)

Я пройду цепенеющий

От величия зла... (и т. д.)

Такое впечатление, что автору даже не столь важно, что петь, сколько то, КАК это воздействует на слушателя. Пусть они себе ломают голову в поисках зерен истины в этом красивом наборе слов, пусть ищут и находят там то, чего нет.

И вновь приходится удивляться, что нехитрый прием этот приносит успех. Самоуверенность воспринимается как убежденность, амбиция — как возвышенность ума, смысловая невнятица — как откровения высшего порядка. Все это в сочетании с действительно задушевным, хотя и весьма незамысловатым мотивчиком, видимо, и обеспечило популярность Розенбаума...»

Как видим, в своей статье автор не только «прошелся» по песне Александра Яковлевича, посвященной Владимиру Высоцкому, в ней досталось и самому певцу — дескать, у «несчастного» — «претензии на особую роль человека, в руки которого перешла гитара Высоцкого», и что — малоталантлив и гонится за дешевой популярностью...

Отчасти Владимир Володин прав. Не только он заметил это в поведении и творчестве Розенбаума. О «прямом подражательстве и конъюнктурной угодливости» песен ленинградского автора-исполнителя по отношению к творчеству Высоцкого писал уже известный читателю Н. Шафер. Почувствовали это и слушатели, причем — живущие вдалеке от Москвы и Ленинграда — камчатские, например. А в 1990 году неизвестный автор написал о подражательстве в аннотации к только что вышедшей пластинке Александра Яковлевича «Анафема»: «Розенбаума часто сравнивают с Высоцким, говорят даже, что он занял его место. Это не так. Высоцкий — это Высоцкий. Розенбаум — на своем месте. Хотя в пору юности у него были подражания Высоцкому, Вертинскому, что не зазорно: молодые всегда учатся у мастеров...» Не сам ли певец написал предисловие к своему диску?

О подражательстве Розенбаума в своих песнях Высоцкому пишут и участники многочисленных Форумов в Интернете, посвященных песенному творчеству Владимира Семеновича. Пользователь Кропотов, например, рассуждает: «С Высоцким его ставить рядом, по-моему, нельзя...

Мое мнение — сам Розенбаум, умышленно или нет, рвался в начале 80-х занять место, освободившееся в сознании публики после ухода ВВ. Он шел даже таким же путем — сперва «блатные» песни-стилизации, потом «военные», которые помогли выпустить диск на «Мелодии». А некоторые песни Розенбаума — это же вариации на песни ВВ. Так мне кажется. Например, «Я шел 38 узлов» — вариация «Як-истребитель», «Скачи, скачи» — «Иноходец»...» И подобных мнений — полная Сеть!

Да и сам Александр Розенбаум не гнушается признаться в интервью в подражательстве:

— Среди ваших песен есть и такие, где вы явно подражаете Владимиру Высоцкому.

— Да. Есть. 8—10 из 480 написанных. Сочинил я их где-то в середине 70-х. И неосознанно они получились такими, как их мог бы написать Высоцкий! Я до недавнего времени очень стеснялся этих песен. Но потом Александр Дольский меня переубедил: «Ну, получилось, что такого? Это был период ученичества».(21)

Да, от скромности Розенбауму не умереть! Говорить о своих песнях, сочиненных при жизни Высоцкого, что такими бы их мог написать Владимир Семенович... Сегодня стало ясно: разве это — не что-то иное, как прямая претензия из уст Александра Яковлевича на «роль глашатая истины, человека, в чьи руки перешла гитара Высоцкого»? Да уже и не только гитара — и талант сочинять песни — тоже...