— Вы верите в нее?

— К сожалению, верю, и не спрашивайте почему. И в судьбоносные встречи тоже верю. У меня в кино первая встреча с Высоцким. В картине «Интервенция» это случилось. И в Театре на Таганке (опять мурашки бегут по телу) мы почти одновременно пришли. Я чуть раньше, но тут же сошлись в одном спектакле — «Герой нашего времени». Я играл Грушницкого, а он драгунского капитана. Николай Николаевич Губенко играл Печорина. И мы с ним уже тогда стрелялись...

Итак, знакомство Валерия Золотухина с Владимиром Высоцким состоялось на Таганке осенью 1964 года. Они быстро подружились — возможно, что общая тяга и любовь к пению сыграли в этом немалую роль. За 15 лет работы в театре они будут заняты вместе не в одном спектакле, даже параллельно репетировали роль Гамлета (подробный рассказ об этом еще впереди).

В свое время отношения Золотухина и Высоцкого были притчей во языцех. Их яркий тандем являл собой нечто большее, чем приятельство, товарищество и даже крепкая мужская дружба. Это тот самый случай, который принято называть «родством душ». И видимо, с годами оно проявляется все сильнее.

«Чем была для меня эта дружба, понимаешь только с годами. Сейчас я с ним, Высоцким Владимиром Семеновичем, практически ни на один день не расстаюсь», — говорит Валерий Сергеевич.

Владимир Высоцкий «сосватал» Золотухина в кино — первой картиной, в которой снялся Валерий, стал фильм «Интервенция» режиссера Геннадия Полоки (1967) Владимир Семенович сыграл в нем главную роль. На роль жандарма, сыгранную Валерием, Полока собирался пригласить сниматься друга Высоцкого, актера Всеволода Абдулова. Но поэт настоял именно на кандидатуре своего коллеги по театру. Своего нового друга...

Слово «друг» в контексте написанного выше — не просто удачная метафора, а действительно правоприменимое к персоне Валерия Сергеевича значение по отношению к Владимиру Высоцкому (но ограниченное количество времени — до середины 70-х годов). Их взаимоотношения, из приятельских и профессиональных, за короткое время окрепли и переросли в дружеские. Молодые актеры стали общаться не только в стенах театра, но и вне их. Они были свидетелями некоторых ярких эпизодов из личной жизни друг друга, бытовых моментов в биографиях... В отличие от своего друга Володи, Валера фиксировал все происходящее вокруг в дневниках, привычку вести которые у него появилась еще в ранней юности...

А пока в благодарность за то, что Высоцкий пробил ему дорогу в кинематограф, Золотухин делает обратный жест: советует знакомому кинорежиссеру взять друга в новую картину...

— Ваш совместный фильм «Хозяин тайги». Это вы посоветовали режиссеру Владимиру Назарову взять Высоцкого в фильм?

— Такое было. Во время съемок «Интервенции» мы дали друг другу клятву, ну буквально как Огарев с Герценом, что друг без друга не будем сниматься. Поклялись на знаменитой одесской лестнице. Ведь в «Интервенцию» Володя меня притащил, а в «Хозяина тайги» — я его.

Кстати, обещание это друзья сдержали: вместе актеры снялись в пяти картинах: «Интервенция» (1968 г.), «Хозяин тайги» (1969), «Единственная...» (1974), «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1975) и «Маленькие трагедии» (1980)

Напомним читателю: в картине В. Назарова Высоцкому досталась роль уголовника-рецидивиста по кличке Рябой, а Золотухин сыграл в ней участкового милиционера.

С этим фильмом связано множество историй и курьезных случаев, произошедших с актерами в период, пока создавалась картина...

Стремительно набиравший популярность прежде всего как автор-исполнитель Владимир Высоцкий стал невольным виновником паломничества окрестных жителей в село Выезжий Лог, где проходили съемки...

Впрочем, предоставим слово Валерию Золотухину: «Итак, 1968 год. Лето. Съемки фильма «Хозяин тайги». Сибирь, Красноярский край, Манский район, село Выезжий Лог. Говорят, когда-то здесь кроваво проходил Колчак Мы жили на постое у хозяйки Анны Филипповны в пустом брошенном доме ее сына, который оставил все хозяйство матери на продажу и уехал жить в город, как многие из нас.

«Мосфильм» определил нам две раскладушки с принадлежностями; на осиротевшей железной кровати, которую мы для уютности глаза заправили байковым одеялом, всегда лежала гитара, когда не была в деле. И в этом позаброшенном жилье без занавесок на окнах висела почему-то огромная электрическая лампа в пятьсот, однако, свечей. Кем и для кого она была забыта и кому предназначалась светить? Владимир потом говорил, что эту лампу выделил нам мосфильмовский фотограф. Я не помню, значит, фотограф выделил ее ему. Работал он по ночам. Днем снимался. Иногда он меня будил, чтобы радостью удачной строки мне радость доставить. Удачных строк было довольно, так что мне в этой компании ночевать было весело.

А в окна глядели люди — жители Сибири. Постарше поодаль стояли, покуривая и поплевывая семечками, помоложе лежали в бурьяне, может, даже не дыша; они видели живого Высоцкого, они успевали поглядеть, как он работает. А я спал, мне надоело гонять их, а занавески сделать было не из чего. Милицейскую форму я не снимал, чтобы она стала моей второй шкурой для роли, а жители села думали, что я его охранник

Я не шучу, это понятно, в 1968 году моя физиономия была совсем никому не знакома. И ребятишки постарше (а с ними и взрослые, самим-то вроде неловко), когда видели, что мы днем дома, приходили и просили меня как сторожа «показать живого Высоцкого вблизи». И я показывал. Вызывал Владимира, шутил, дескать, «выйди, сынку, покажись своему народу». Раз пришли, второй, третий и повадились — «вблизи поглядеть на живого...» И я вежливо и культурно, часто, разумеется, обманно выманивал Володю на крыльцо, пусть, думаю, народ глядит, когда еще увидит. А потом, думаю (ух, голова!), а чего ради я его за так показываю, когда можно за что-нибудь?