Обратите внимание на закуски. Мне больше всего понравился кусок гладкой утиной печени, поданной в сопровождении тоста в маленьком горшочке. Улитки тоже неплохи. Их подают на керамическом блюде под соусом перно и посыпают тертым сыром. Холодная вареная форель сочна и приятна на вкус. Но ни в коем случае не берите гребешки с пюре из калифорнийских орехов и ужасные переваренные креветки.

Супы здесь проблема. Биск из омаров ужасен. Биск из сморчков еще хуже. Если не учитывать преобладающего вкуса хереса, вам вообще будет трудно сказать, что же вы такое едите. «Консоме из целой коровы» может позабавить лишь названием. Зато велут с морковью и имбирем очень хорош, и холодный суп из йогурта с огурцами весьма освежает.

Основные блюда описать труднее всего. Ни в коем случае не заказываете ничего, приготовленного из омара. Официант убедил меня взять фрикасе из омара. Он сказал, что это — двухфунтовая особь, вынутая из панциря и приготовленная в «белом масле». Если панцирь, украшавший блюдо, принадлежал омару, который в нем жил, то на два фунта он явно не тянул. А в так называемом белом масле попадались комки сырого крахмала, и оно было заправлено укропной водой. Омар под соусом морни, поданный на ужин, оказался жестким. Говяжья вырезка под соусом арманьяк — самый неприятный кусок мяса, который мне когда-либо подавали в ресторане. «Медальоны» из телятины с лесными грибами оказались лишь слабым утешением. Если вам захочется мяса, берите филе ягненка. К лососю у меня тоже не было претензий: два толстых филе на подушке из чечевицы.

Каждое основное блюдо подают здесь с одинаковым сложным овощным гарниром, правда, за этим следует вкусный салат из эндивия, водного кресса и стилтонского сыра.

Трапеза близится к окончанию, и, если вы убережете себя от непропеченного яблочного пирога и растекшегося крем-брюле, десерт не доставит вам особенных мучений. Пирожное с меренгами и шоколадом и малиновое мороженое очень хороши.

Самый приятный момент, когда понимаешь: пора уходить. В отличие от других ресторанов, работающих по такой же ценовой схеме, «Бокс Три» не одаривает вас маленькими подарками, с тем чтобы вы подольше задержались за столом. Ни тебе птифуров, ни шоколадок. И хотя почти невозможно найти официанта, который налил бы тебе вина, подписать счет не представляет никакой сложности. Щелкни пальцами, и тебе его тотчас подадут.

Стоял один из тех жарких дней, когда неподвижный воздух, кажется, вырывает изо рта дыхание. Горячие волны отрываются от тротуаров и, тошнотворно вибрируя, качаются над головой, словно призрачные змеи, готовые к нападению. Асфальт на улицах напоминает болото, он липнет к обуви, угрожая засосать ее.

— Слишком жарко, — стонут друзья, когда я приглашаю их с собой на ленч.

Кэрол, однако, согласилась.

— «Юнион Пасифик»? — спросила она. — Заметано! Скажи только, кем ты собираешься стать.

— О боже, — сказала я. — В такую жару я не могу ходить в парике. Меня ужасает сама мысль о макияже, нескольких слоях одежды… Что если я пойду такая, как есть? Столик я забронирую на твое имя, но не думаю, что вообще смогу есть. Просто посижу возле кондиционера и посмотрю на еду.

Придя в ресторан, мы оказались в полутемном вестибюле, таком восхитительно прохладном, что воспоминание об обжигающем тротуаре тут же исчезло. Женщина-администратор повела нас вокруг маленького бассейна, за водяной занавес. Кэрол подставила руку под падающие капли.

— У меня хорошее предчувствие, — сказала она.

В ресторане было тихо, с высоких потолков лился бледный приглушенный свет. Администратор посадила нас в кабину в задней части помещения. Золотистый свет, лившийся из-под стеклянной крыши, был лишен жара. Один официант взбивал подушки, другой накрыл стол — поставил вазы с лимонами и бокалы с ледяной водой.

— Кажется, тебя вычислили, — сказала Кэрол.

— Почему ты так решила? — спросила я. — Только потому что нам достался самый большой стол и… — Я замолчала, пораженная чьими-то стонами.

За соседним столом сидела женщина. Она и стонала.

— Мм… — подвывала она с набитым ртом и широко раскрытыми глазами. — Мм…

Мы обе уставились на нее, но она ничего не замечала: сосредоточилась на собственных вкусовых ощущениях.

— Интересно, что она ест? — сказала я.

— Фуа-гра с лесной земляникой, — сказал наш официант, неожиданно появившись возле нашего стола. — Она восхитительна. Вкус яркий и насыщенный. Позвольте, я и вам принесу.

Кэрол вздохнула.

— Мне нравится, когда тебя узнают, — сказала она. — Это куда приятнее, чем ходить с бедной Бетти. Однако у меня возникает вопрос. Как думаешь, это женщина — подстава?

— Что? — не поняла я.

— Подстава, — повторила Кэрол. — Понимаешь, человек, специально посаженный в ресторан, чтобы произвести впечатление на критика.

— Я об этом не подозревала, — удивилась я.

— Иногда, — сказала она с некоторой суровостью, — мне кажется, что ты слишком доверчива. Разве ты не замечала, что каждый раз, когда тебя узнают, владельцы ресторана ублажают не только тебя, но и столы по соседству с тобой, где сидят их друзья?