— У вас будет отличный обед, — говорил он, словно все комплименты должны были достаться повару, а не мяснику. — Главное правильно посолить!

— Это секрет! — каждый раз отвечал мой отец и осторожно брал пакет под мышку.

Весело взмахнув на прощание рукой, мы выходили из дверей.

Дома начинался другой ритуал. За три часа до еды мой отец спрыгивал со стула и говорил:

— Нет смысла готовить мороженое мясо.

Мы шли в кухню, вынимали из холодильника бифштекс, осторожно разворачивали пакет и выкладывали стейк на деревянное блюдо, на котором лежал лист вощеной бумаги. После размораживания папа солил мясо, устраивая вокруг куска небольшую метель.

— Секрет хорошего стейка в том, — говаривал он, — что когда ты решишь, что соли достаточно, надо добавить еще немного. Другой секрет, — продолжал он, вынимая большую чугунную сковороду с длинной ручкой, — это нагреть сковороду докрасна и жарить мясо с каждой стороны точно по восемь минут.

— И последний секрет, — добавляла я, — это масло.

Моя работа заключалась в том, чтобы плюхнуть кусок сливочного масла на шипящий стейк, после того как отец положит его на блюдо.

Отец нарезал мясо точными длинными движениями, осторожно отделял филей, который предпочитали они с моим братом, от вырезки, которую любила мать. Кость доставалась мне.

Они работали вилками, как все цивилизованные люди, а я подносила к лицу кость, пока аромат — животный и минеральный, плоти и камня — не захватывал меня целиком. Затем я вгрызалась в мягкое мясо, которое, однако, необходимо было жевать. Перекатывала его во рту. Оно было сочным, первобытным. Я откусывала следующий кусок, а потом другой. Мясо возле самой косточки было гладким, как шелк, и сладким. У него был запах, с которым ничто на свете не могло сравниться. Я радостно обгладывала кость, пока она не становилась совершенно чистой. Лицо же мое, в отличие от кости, покрывалось слоем жира.

Можно ли сейчас найти такой хороший стейк? Майрон Розен, редактор, ответственный за страницы выходных дней, взволновался, когда я сказала, что хочу попробовать. Он пообещал мне выделить первую страницу своего раздела, которую я должна была посвятить ресторанам, специализирующимся на мясных блюдах.

— Замечательно! Мы можем взять с собой Ники, — сказал Майкл, когда я сказала ему о том, что в ближайшем будущем нас ждет огромное количество мяса. — В этих ресторанах пищу готовят быстро, а это то, что надо для пятилетнего ребенка.

— Да, — сказала я, — и все они готовят френч фрайз. [29]

— Я помогаю маме в работе, — признался Ники Джину когда мы отправились в первый мясной ресторан.

— Вот как? — сказал Джин и шагнул в сторону, чтобы Ники мог спустить нас на нижний этаж. — Что же такое ты делаешь?

— Я картофельный человек, — произнес он гордо.

Лифт спускался рывками.

— Молодец, дружок, — похвалил его Джин, взяв управление в свои руки, — это важная работа. Нью-Йорк надеется на тебя! Подними воротник, погода сегодня неважная.

Стояла зима, в ботинки лезла ледяная сырость, пробирала до костей. С реки дул злой ветер. Мы с трудом шли по улице, а над нами висела безучастная луна.

Я закутала Ники во столько одежек, что он был похож на шагающий снежный шар. Сейчас он стоял в подмерзшей слякоти, прижимаясь к Майклу, личико раскраснелось, а из носа капало.

— Если через три минуты не поймаем такси, то вернемся домой, — пробормотал Майкл. — Слишком холодно. К тому же я терпеть не могу «Пальму»: официанты там никуда не годятся.

— Мама говорила то же самое, — согласилась я. — Она говорила, что они швыряют в людей еду.

— В самом деле? — оживился Ники. — У них есть в запасе еда, чтобы точнее прицелиться?

В этот момент к нам подъехало такси, скрежеща тормозами на скользкой дороге, поэтому мне не пришлось отвечать на этот вопрос. После того как мы уселись, Ники заговорил о картошке во фритюре — френч фрайз.

— Она у них какая — жирная или поджаристая? — спросил он.

— У них есть кое-что получше, — пообещала я. — Хэш браун.

— А что это такое? — заинтересовался Ники.

— Потерпи, — сказала я. — Тебе это понравится. Это блюдо похоже на пирог, сделанный из картофеля, и нигде его не готовят лучше, чем в «Пальме».

Ники задумался и замолчал. Он сидел на заднем сидении, счастливый оттого, что оказался в тепле. Транспорта в этот холодный вечер было немного, и такси пронеслись по улицам, как ракета.

«Пальма» пахла надеждой, чесноком и жареным мясом. На покрытом опилками полу стояла длинная очередь, с нетерпением ожидавшая, когда можно будет усесться на неудобный стул. Официанты носились по помещению с огромными подносами еды.