— Вы найдете себе мужчину получше, — пообещала она и предложила начать охоту немедленно. — Нет лучше времени, чем настоящее, — сказала она.

— По-моему, я еще не готова, — пробормотала я, съежившись при мысли, что войду в бар одна.

— Вы должны! — сказала Роза, провожая меня до двери. — Идите.

Она обратила на меня прощальный взгляд и вздохнула.

— Такая красивая. Чудная блондинка!

Она произнесла магические слова. Сидевший внутри меня перекормленный тинейджер в очках с толстыми линзами и курчавыми каштановыми волосами, подросток, которого никто не приглашал на свидание, вдруг встрепенулся. Заглянув напоследок в зеркало, я почувствовала бесшабашное веселье, вроде того, что испытала, когда впервые увидела Мириам. Я создала второе я, собственную противоположность, и мне не терпелось начать проживать ее жизнь.

Я дала Розе щедрые чаевые и ушла из салона, намереваясь взять такси. Для меня это всегда было непросто: приходилось вставать на проезжую часть и махать проезжающим машинам, стараясь привлечь внимание. Хлоя смотрела на такую задачу по-другому. Я вышла из салона, подняла руку, и два такси остановились, скрипнув тормозами, едва избежав столкновения.

Закончилась поездка не менее приятно. Когда такси остановилось на Пятьдесят второй улице, к машине кинулся высокий мужчина в длинном пальто. Он хотел опередить других потенциальных пассажиров. Когда в поле его зрения попали мои платиновые локоны, розовые губы и красные ногти, он заколебался. Я заметила, что в нем происходит внутренняя борьба. В конце концов он улыбнулся, помог мне выйти из машины и забрался туда сам. Но я видела, как он провожает меня глазами до самой двери бара.

«Палио» — такое название носит небольшая квадратная комната, настолько герметично отделенная от города, что, кажется, в ней заключен собственный маленький мир. Все четыре стены покрыты фресками, и неважно, где вы сидите, — героические лошади несутся прямо на вас. Изображение такое живое, что вы поневоле задерживаете дыхание. На настоящих скачках в Сиене люди на площади так плотно стоят друг к другу, что становится нечем дышать. Толпа поет, потеет, ревет, а лошади несутся галопом, совершая сумасшедшие круги, и атмосфера электризуется от ослепительно ярких красок.

Я уселась, заказала мартини, подняла глаза и потерялась в картинах, вспоминая жаркое лето в Сиене. На меня нахлынули звуки и запахи.

— Часто сюда приходите?

Я моргнула и оглянулась. На соседний стул уселся маленький мужчина с аккуратной седой бородкой. Я заметила, что он исключительно красив. В бокале мартини отразился светлый шлем моих новых волос, и я вспомнила, где нахожусь и зачем.

— Нет, — мой голос звучал мягче, чем я слышала его до сих пор, — сегодня я здесь впервые.

— Они очень красивы, правда? — спросил он, указывая на фрески.

— О да, — сказала я своим новым, нежно пришептывающим голосом, — мне кажется, таких замечательных я еще не видела.

— Это работа Сандро Чиа, — сказал он мне, — и я так взволновался, когда увидел фрески, что пошел и купил несколько его рисунков.

— Это было хорошим вложением? — спросила я.

— Очень, — ответил он. — Коллекционирование — одно из моих увлечении.

Он жестом показал бармену, чтобы тот налил ему еще один бокал односолодового виски, подняв брови, взглянул в сторону моего бокала, давая понять, что готов купить мне еще.

— О, спасибо, мне достаточно, — скромно ответила я. — Одного бокала и то много.

И затем задала вопрос, на который он наверняка хотел бы ответить.

— Да, у меня много увлечений, — сказал он. — У меня большая коллекция вин, и я часто бываю на аукционах. Я много путешествую. Вы даже можете назвать меня коллекционером ресторанов. — Он утер платком полные губы и добавил со смущенным смешком: — Мои друзья считают меня чем-то вроде знатока.

— В самом деле? — сказала я, задохнувшись, словно услышала что-то необычайное и волнующее.

— О да, — ответил он и погладил бородку. — Каждое Рождество я выдаю своим друзьям что-то вроде маленького ресторанного путеводителя. Рассказываю о своих открытиях. Это, конечно, просто забава, но они рассчитывают на мой путеводитель. Однажды я решил не делать этого, так они очень рассердились.

— Могу себе представить, — сказала я голосом маленькой девочки.

Неожиданно я поняла, что скверно копирую Мэрилин Монро, но он, похоже, этого не заметил.

— Я о еде мало что знаю, — созналась я.

Указав жестом на свой черный костюм, добавила:

— Мода и еда не очень дружат друг с другом.

Я вздохнула, мои глаза увлажнились — интересно, как он на это среагирует — возможно, теперь это уже не имеет значения.

Он среагировал!

— Неприятности, моя дорогая? — спросил он, подобрав мой метафорический платок.