И пусть не тот, что был раньше, три года тому назад, когда он вступил в командование Черноморским флотом, но даже такой он представлял собою реальную боевую силу, с которой врагам придется считаться.

С мостика «Георгия Победоносца», с которого адмирал летом 1917 года бросил свою «золотую» саблю в море, дабы она не попала в загребущие лапы революционизированных матросов, Александр Васильевич с нескрываемым удовольствием вглядывался в хищные силуэты готовых к боям и походам кораблей.

Главный козырь представлял линкор «Адмирал Ушаков», за свою недолгую трехлетнюю жизнь сменивший три имени. Он был заложен как «Император Александр III», вошел в строй как «Воля», переименованный на революционной волне, а возвращенный англичанами, получил имя одного из зачинателей белого движения — «Генерал Алексеев».

Колчак сразу по прибытии в Севастополь настоял, чтобы линкору дали другое имя, которое будет ласкать душу и гордость каждого моряка. Великий русский флотоводец, с именем которого связаны самые громкие победы русского флота, адмирал Федор Федорович Ушаков подходил для того как нельзя лучше.

Он был и одним из основателей Черноморского флота, и его командующим. Тем более в русском флоте броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» героически погиб в Цусимском проливе, но не спустил перед врагом Андреевский флаг, презрев собственную участь.

С Деникиным состоялся тяжелый разговор, но, в конце концов, генерал уступил, сказав, что не станет вмешиваться во флотские дела, и дал «добро» на все реформы и переименования.

Сегодня адмирал осматривал злосчастный линкор «Императрица Мария», что взорвался в бухте три года назад. Что это было — несчастный случай, халатность экипажа или вражеская диверсия, так и не установили ни тогда, ни сейчас.

Он про себя решил, что второй линкор флоту необходим. И был выбор — или достроить готовый на три четверти «Император Николай I», стоящий на стапеле в Николаеве, используя механизмы и вооружение «Императрицы», или, наоборот, восстановить последний корабль, используя элементы первого линкора.

Дело вполне посильное, вот только Николаевские верфи в руках большевиков, а мощности Севастопольского морского завода далеко не те, чтоб капитально отремонтировать и тем более построить линкор. Хотя выход из положения имелся — в Новороссийск было эвакуировано оборудование Ревельского завода, что сейчас было бесхозным.

Но слишком опасна тамошняя «бора», резкий, внезапно срывающийся с гор сильный ветер, особенно зимой. И потому он решил перевезти все в Севастополь и увеличить мощности местного морского завода. Но время, время! На строительство уйдет не меньше года и уйма средств, которые, впрочем, имелись.

Колчак вместе с чином полного адмирала, дарованного государем Михаилом Александровичем, получил от Сибирского правительства пятьдесят миллионов рублей, половина из которых была загружена в трюм «Орла» в тяжелых ящиках — золотыми слитками и монетами. Эти деньги флот не получил бы никогда, но они были буквально выбиты для него молодым военным министром Арчеговым.

— Я знаю, кто он такой, знаю, — прошептал Александр Васильевич, вдыхая полной грудью соленый морской воздух.

Теперь он действительно знал все, получив очень откровенное письмо от Миши Смирнова, своего старинного друга. И представил, как февральской ночью его самого вывели чекисты к проруби в устье реки Ушаковки, что впадает в Ангару, и дали залп…

Москва

— Насчет гарантий, что предлагает Сибирское правительство, нам все ясно. Товарищ Мойзес хорошо изложил свой разговор с военным министром! Ведь так, Лев Давыдович?

— Да, Владимир Ильич!

Троцкий ответил как можно дружелюбнее, хотя внутри все клокотало от сдерживаемого бешенства. Целый день он распинался перед Вологодским и Арчеговым, кружева плел и дурачил, а этот поляк за его спиной все тихонько обделал. И молчком.

Нет, он еще вчера заподозрил, что дело нечисто, когда генерал фразы Старика произнес, что тот на днях сказал. Словно о чем-то намекал ему, а он тогда удивился, но не придал тому значения.

Сам Ильич вне подозрения, как жена Цезаря, а вот хитромудрый Феликс прокололся. Недаром говорят, что шила в мешке не утаить. За его спиной интригует и переговоры с сибиряками ведет. Старая сволочь!

С Арчеговым стоит переговорить наедине, тот явно хочет что-то важное предложить. И выразительно намекает на это. Генерал молод и горяч и Феликса явно не любит, при виде чекистов его прямо корежит. На этом стоит сыграть, доверие за доверие…

— С гарантиями понятно, они обоснованны, но вот насчет Деникина? На такое он не пойдет! Да и сама идея «Казакии», за которую так ратует генерал Арчегов, для него на дух непереносима.

— Зато для нас полезна, Лев Давыдович! Еще как полезна. Военный министр Сибири, целый генерал-адъютант их царька, и надо же столь горячо выступать за отказ от «единой и неделимой»?! Мне на Россию наплевать, я большевик! — Ленин хмыкнул — когда-то сказанная хлесткая фраза вновь пришла ему на ум, и он ее с удовольствием, прямо смакованием повторил. — И когда с такой же мыслью выступает белый генерал, то он наш союзник, и никак не меньше. Его не нужно убеждать, он сам все за нас сделает! Как ловко придумал с казачьими «буферами»! Вы уж с ним поласковей, Лев Давыдович, это ж наш человек, настоящий большевик, хоть партийный билет ему сейчас выписывай!