Атаман размашисто подписался и взмахом руки отправил порученца, а сам задумался. Нет, решение он принял правильное, но отправкой телеграмм он сжег за собой все мосты. Теперь его не пощадят, если переворот завершиться удачей…

— Вашу мать! Мало нам красных, так теперь еще генералы в тылу свару затевают, большевикам на руку играют, сволочи!

Москва

— А потому воззвание Сибирского правительства должно быть распространено немедленно, это к вашей же вящей пользе. А то возможны всяческие ошибки отдельных лиц по незнанию, которые нанесут ущерб договаривающимся сторонам. Ведь если вы заполучите хлеб таким путем, пусть даже в результате непреднамеренной оплошности, то мы сразу же вычтем его из того объема, который должны вам передать.

— Но это же…

— Договор дороже денег, господин Троцкий. Если вы не можете контролировать ситуацию, тогда это сделать сможем мы. Поверьте — те десять верст в день, которые вы отвели для нас на продвижение по мере эвакуации ваших частей и советской администрации, мы легко можем изменить с вами на полсотни, если вы на это согласны?

— Не думаю, что нам следует вносить такие изменения, — отрезал Троцкий. — Давайте оставим все, как есть.

— Впрочем, ваша администрация может расплачиваться с крестьянами сибирскими денежными знаками, которые свободно обмениваются по определенному курсу. Советская власть, как мне известно, продолжает использовать сибирские ценные бумаги и деньги в хождении.

— Так оно и есть, господин генерал, — взгляд Троцкого чуточку вильнул, и Арчегов понял, что тот замыслил подложить «свинью». Вопрос только в том, где, в чем и когда?

С другой стороны, вся эта «торговля» была длинной прелюдией к главной проблеме, которую было необходимо срочно разрешить. И Константин решительно приступил, четко выговаривая слова:

— И еще одно — в течение этого полугода множество сибиряков и казаков было арестовано или депортировано из отходящих к нам областей. Сибирское правительство озабочено их судьбой и настоятельно требует их возвращения на постоянное место жительства. Вы не имеете право распоряжаться жизнями граждан другого государства по собственному разумению и исходя из государственной политики. Мы продолжаем требовать их немедленного возвращения, немедленного! Независимо от того, какие деяния ваши чекисты им инкриминируют…

— Это внутреннее дело Советской власти по отношению к ее врагам! Вы не имеете права вмешиваться…

— То есть вы желаете и даже провоцируете нас, чтобы на ваш террор мы нашли адекватный ответ? Вы считаете Сибирское правительство и меня лично, как военного министра, настолько равнодушными и нерешительными? Вы думаете, что мы будем продолжать спокойно смотреть, как карательные органы вашего государства расправляются с гражданами нашей страны?! И злостно нарушаете тем самым условия перемирия, которые вы же и подписали с нами в марте этого года!

— Но ведь среди них есть те, что совершили чисто уголовные преступления! Грабежи, мародерство, изнасилования…

— Смею вас заверить, Лев Давыдович, что с криминальным элементом мы ведем самую беспощадную войну. Надеюсь, вам об этом докладывали? И не думаете ли вы, что я проявлю снисхождение к преступникам там, где объявлено военное положение?!

— Нет, я так не думаю и не считаю, Константин Иванович. В решительности вам не откажешь!

— Так в чем же дело?

— Я думаю, товарищ Дзержинский пойдет вам навстречу и отдаст необходимые распоряжения.

— Когда? И желательно, чтобы не имелось бы всяких изъятий и исключений. Все сибиряки, находящиеся на вашей территории, должны быть возвращены на родину. А также те люди, кто был арестован на нашей территории и перевезен за Урал! В свою очередь Сибирское правительство гарантирует, что все желающие переехать в Советскую Россию будут туда и отправлены. Перевозка будет происходить за государственный счет, а имущество справедливо оценено, с выплатой золотом. Вас такой подход устраивает, господин Троцкий?

— Более чем, господин генерал. Что касается изложенного ранее требования, то вы сегодня переговорите с товарищем Дзержинским. Я искренне надеюсь, что вы с ним найдете способы разрешения этой проблемы! Препятствий для этого я не вижу!

— Я надеюсь на позитивное решение, господин Троцкий. А потому от имени Сибирского правительства позвольте мне сказать следующее. Это очень важно, Лев Давыдович — вы можете рассчитывать на нас в вашей справедливой войне с польскими интервентами, недавно нагло захватившими Киев — «мать городов русских»!

Арчегов говорил с все нарастающим гневом, который выплеснулся на упоминании Киева. И тут же заговорил более спокойным тоном:

— Какую военную или иную помощь вы бы хотели получить от нас? Я имею в виду не только Сибирь, но и казачьи образования, а также южно-российскую государственность, что представляют сейчас «Вооруженные силы на юге России» генерала Деникина.

Делая это заявление, Арчегов специально сделал каменным выражение лица, без малейшего проблеска эмоций. А вот Троцкий впервые потерял самообладание, и хотя растерянность длилась всего секунду, генерал успел заметить, как сверкнули глаза «льва революции», с нескрываемым торжеством и презрением…