— А что это медаль у тебя какая-то странная? — поинтересовался генерал. — Вроде не такой награждал.

— Да был случай, товарищ генерал, осколок прямо в медаль угодил. Если бы не медаль… Ну вот спаял я ее кое-как… — И, вытягиваясь по стойке «смирно», заговорил официально: — Товарищ генерал, прикажите, чтобы заменили медаль. Житья нету. Кто не увидит, пытает: «Откуда такая награда?» Надоело каждому объяснять.

Генерал улыбнулся.

— Заменить? Да такой второй награды не сыщешь! Носи, Яков Ермолаич, и гордись. А гимнастерку старшина выдаст новую, я распоряжусь.

— И давно вы тут сидите? — спросил Кореновский.

— Та хиба мы знаемо, товарищ полковой комиссар, скильки сидим, — ответил Кучеренко. Он потер ладонью впавший живот и добавил: — Дюже исты охота, аж пупок до позвоночнику прилип.

— Еду вам пришлем сейчас же, и смену пришлем. Отдохнете, — пообещал Севидов. — А позицию надо держать: выгодная. Не исключено, что егеря снова полезут на этом участке.

— Товарищ генерал, извините, чуть не забыл, — обратился Захар Суворов, — вот тут письмо. Старший лейтенант Рокотов велел передать. Только не выполнил я его приказание.

— О судьбе отряда вы так ничего и не знаете? — забирая конверт, спросил генерал.

— Никак нет, товарищ генерал, — ответил Кучеренко, — чулы, шо бой иде рядом. Нам было приказано не пустить немцев мимо Бычьего Лба. Мы не пустили.

— Да, конечно, — угрюмо проговорил генерал, — вы свой долг выполнили честно. Все будете представлены к награде. И красноармеец Тагиров — тоже.

…У входа в штабной блиндаж стояли командиры полков майоры Ратников, Каргин и Терещенко. Чуть поодаль у коновязи толпились бойцы. Они окружили кого-то и так были увлечены разговором, что даже не заметили генерала.

Севидова удивило, что командиры полков встретили его едва скрываемыми улыбками.

— Что тут у вас за радость? — глядя исподлобья на Ратникова, спросил он. — Хофера, что ли, разбили в Лесной Щели?

— Пока нет, — ответил майор Ратников, как показалось Севидову, с лукавинкой. — Но есть новость…

И тут Севидов услышал громкий возглас лейтенанта Осокина:

— Шалва! Дьявол кучерявый! Товарищ генерал, вы посмотрите!

От группы бойцов отделился ефрейтор Шавлухашвили и с криком: «Вятский джигит!» — бросился навстречу Осокину. Опомнившись, Шавлухашвили расправил под ремнем складки новенькой шинели и строевым шагом направился к генералу. Тот оторопело смотрел на своего шофера и не слышал его доклада.

— Ты жив? — наконец изумленно выдавил Севидов. — Значит, и женщины, и Ванюшка… — Севидов вопросительно посмотрел на лейтенанта Осокина: — Как же ваше сообщение? Не понимаю…

— Там, на переправе, погибла Дарья Михайловна, — опустив голову, проговорил Шалва. — А Ванюшка и та девушка, Тоня, остались живы.

— Где мой внук?

— Ванюшка у Тони. Не беспокойтесь, товарищ генерал.

— Откуда ты все знаешь? Как попал сюда? Расскажи все по порядку.

Ефрейтор Шавлухашвили, волнуясь и вовсе не по порядку, рассказывал генералу все, что произошло с ним.

Генерал взволнованно слушал. Он мысленно уже в который раз был на берегу Дона, у Мелиховской переправы. И хотя он уже знал о гибели Дарьи Михайловны, рассказ Шалвы звучал для него с новой, еще большей трагичностью, потому что не оставлял теперь никаких надежд.

— Нам с Борисом было приказано выкрасть предателя Кутипова, — говорил между тем Шавлухашвили. — Через Баксанское ущелье дед-балкарец вывел нас к партизанам.

— Погоди, Шалва, — остановил ефрейтора Севидов. — Какой дед? Какой предатель? Какой Борис?

— Борис Севидов. Виноват, старший лейтенант Севидов, — поправился Шалва и тише добавил: — Ваш брат.

— Ничего не понимаю, я же просил по порядку.

Шалва теперь говорил спокойнее, стараясь подчеркнуть самое важное, но рассказ его все же был сумбурным.

— Партизаны нас сразу переправили в Тбилиси, в штаб фронта. Кутипов там был очень нужен. Нас с Борисом наградили. Вот! — Шалва расстегнул шинель, отвернул борт, и все увидели на его гимнастерке орден Красной Звезды. — Потом мне разрешили вернуться к вам, а Бориса оставили в штабе фронта.

Из блиндажа выскочил связист. Он кинулся было к майору Ратникову, но, увидев генерала, осекся.

— Что там случилось? — спросил Ратников.

Красноармеец, вытянувшись в струнку, докладывал:

— Товарищ генерал, майора Ратникова просят к телефону. Третий на проводе.

— Разрешите, товарищ генерал? — обратился Ратников к Севидову. — Что-то стряслось у капитана Сироты.

— Идите, конечно. — Севидов снова повернулся к Шавлухашвили: — Ну, продолжай, Шалва. Так почему Бориса оставили в штабе фронта?