— Умереть никогда не поздно… В любом положении надо искать возможность для борьбы, господин Ручьев, а не для смерти.

— Искать, — усмехнулся Борис — Вы сами видите, что я огражден от мира не только колючей проволокой, но и этими четырьмя стенами.

— И за колючей проволокой можно найти возможность. У вас есть в лазарете знакомые? Ну, может быть, сослуживцы?

— Вы сами знаете — Петр Дерибас и… Рябченко, — ответил Борис и внутренне вдруг засомневался: стоило ли так откровенничать с хирургом? Ведь откровенничает только он, Ташлык до сих пор ничего о себе нового не сказал.

Феодосий Николаевич, видимо, это почувствовал. Он долгим взглядом посмотрел на Бориса и впервые за все дни их знакомства улыбнулся. Но тут же резко погасил улыбку и сказал серьезно:

— Рябченко я не знаю, а Дерибас… Именно он упорно доказывает майору Ланге, что вы старший лейтенант Севидов, брат генерала Севидова. Он и мне говорил, что знает вас много лет.

— Чушь!

— Не знаю, не знаю. Попробуйте убедить в этом Дерибаса. Как бы ни было, а встретиться вам с ним необходимо.

— Но каким образом? Я нахожусь словно в камере-одиночке. Кроме вас и Ланге, да еще этого рябого подонка Кутипова, никого не вижу.

— Дерибас пользуется доверием у Ланге и у господина Кутипова. Майору будет выгодно, если Дерибас станет вас посещать. — Уже прощаясь, Феодосий Николаевич пообещал: — Я позабочусь о том, чтобы Дерибас зашел к вам.

…В тот же день в комнату Севидова пришел Петр Дерибас. Он, как всегда, не унывал, выглядел бодрым. На голове его вместо лагерного берета была невесть откуда взятая выгоревшая узбекская тюбетейка. Он как-то смешно приподнял ее двумя пальцами, галантно раскланялся.

— Как поживаете, господин Севидов? — официальным тоном поинтересовался Дерибас. — Надеюсь, вас не обижают?

Борис насторожился.

— Ты чего это фиглярничаешь? — спросил он.

— Что вы сказали? Не понимаю я слов таких заковыристых.

— Кривляешься к чему? Словно шут на ярмарке.

— Так, так, — продолжал в том же духе Дерибас, разглядывая комнату. — Устроились дюже хорошо. А как рука? Чи добре вас лечит Феодосий Николаевич?

— Не знал я, Дерибас, что ты такой подонок. Ведь я все равно не признаюсь, а тебя за вранье немцы повесят, и правильно сделают.

Дерибас снял тюбетейку, подошел к Севидову.

— Балда ты, Борис, как есть балда, хочь и командирское звание имеешь.

— Я ведь и одной здоровой рукой могу дать по шее, — приподнялся Борис.

— Да не серчай ты, не до того теперь, — отмахнулся Дерибас — Я ж то для куражу кривляюсь. Ты слухай и соображай. Фрицы ж не дураки, все одно дознаются, кто ты есть такой. Тобой сам капитан Оберлендер занялся. Он зачем-то всех пленных альпинистов на особый учет берет. Задание у него такое от большого начальства.

— Откуда ты все это знаешь? — насторожился Борис.

Дерибас заговорщицки подмигнул Борису, надел тюбетейку, прихлопнул ладонью по макушке.

— Есть у меня тут один корешок — писарь канцелярии. Паскуда добрая, но со мной корешует. И кончай баланду травить. Только зазря время теряем, не пытай меня вопросами до поры. Оберлендер и начальник лазарета Ланге связаны с немцами, которые до войны на Кавказе были. Потому и интересуются альпинистами. А ты сам мне рассказывал в Кочетовке, шо с немцами в горы ходил, фотографии с ихними харями показывал. Чи забыл? Оберлендер не дурак — все раскопает, и карточки те отыщет, и фрицев тех, с которыми ты хлеб-соль делил на Кавказе. Только ж я этих дюже хитрых фрицев трохи опередил, наперед объявил, кто ты есть такой. Нехай теперь лечат и цацкаются с тобой, а мы покуда будем мозгой шурупить.

Борис слушал Дерибаса и пытался понять, кто он теперь, Дерибас, и что значит вся его вроде бы убедительная тирада. Кто такой Оберлендер? Неужели все слова, поведение Дерибаса — провокация?

— Как ты попал в плен? — спросил Борис, пристально глядя в глаза Дерибасу.

— А как ты попал? Здесь в лазарете все раненные, и мало кто добровольно сдался в плен, кроме некоторых гадов. Ну хватит баланду травить. Слушай! — Дерибас сел на край топчана, придвинулся к Борису и зашептал: — Мне поручено тебе передать, что Ванюшка жив.

— Жив?! — обрадованно воскликнул Борис. — Где он? А Дарья Михайловна?

— Не знаю.

— Где же Ванюшка?

— В Ростове.

— Кто передал?

— Ефрейтор Шавлухашвили.

— Шалва?! Он тоже в плену?

— Нет, — ответил Дерибас — Он возит Кутипова.

— Кутипова? — оторопел Борис.

— Живет Ванюшка у какой-то Тони, — спокойно продолжал Дерибас, не обращая внимания на широко раскрытые от удивления глаза Бориса. — А что за Тоня — Шалва не успел рассказать, помешал Кутипов.