— «Они»? — переспросил Бен. — А ты, значит, смотришь на все сверху вниз, как Господь Бог — на песочницу?

Я усмехнулась:

— Будь так, я бы дала тебе точный ответ. По правде говоря, мы не знаем, кем написаны пьесы. Не настолько твердо, как то, что вода — это водород плюс кислород, или что все люди смертны. — При этих словах у меня перед глазами возникло лицо доктора Сандерсона, а к горлу подкатил ком. — Большинство фактов свидетельствует в пользу актера из Стратфорда. Однако пробелы в этой истории достаточно глубоки и обширны, чтобы обратиться к иным версиям. В общем, если бы дело дошло до суда, сторонники Шекспира-актера не дождались бы вердикта «доказано за отсутствием обоснованного сомнения».

Я потянулась под откидной столик и пошарила в навесном кармане.

— О связи между пьесами и актером впервые говорится у Бена Джонсона, современника Шекспира, и в первом фолио, которое он, вероятно, редактирован. — Я достала издание в мягкой обложке и открыла на странице с нелепым «яйцеголовым» портретом. — Фолио прямо указывает на человека из Стратфорда. С другой стороны, Джонсон определенно лукавит, там, где пишет об авторе и портрете, а возможно, иронизирует. Чего стоит одно посвящение — вот, прямо под гравюрой:

— Здраво сказано, учитывая бездарность рисунка.

— Да, но эту фразу очень легко истолковать так, будто на портрете не настоящий Шекспир. Кроме того, выход фолио как издательское событие прошел очень скромно, если не сказать — незаметно. Когда Джонсон в 1616 году выпустил свое собственное фолио, около тридцати известных поэтов и литераторов сочинили дифирамбы по этому поводу. А для Шекспира постарался один Джонсон. Все прочие посвящения, то есть всего три, были третьеразрядными, если к ним вообще применима градация.

— Раз Шекспир отпадает, тогда кто?

Я недоуменно подняла руки.

— В том-то и загвоздка. Прежде всего кому нужна такая секретность? Возможно, дворянину: занятие драматургией считалось позорным для фамильной репутации. Женщине любого сословия — наверняка. Некоторые читатели усматривали в его текстах тайные послания — обычно масонского, розенкрейцерского или иезуитского толка, — либо заявляли, что автор (как правило, на его роль выбирали Бэкона) был сыном королевы. В таких случаях маска — необходимая мера предосторожности. Только как, черт возьми, можно было удержать это в секрете? Допустим, все верно и пьесы на самом деле писал кто-то другой. Даже если имя автора держалось в тайне, Бен Джонсон должен был знать, что актер этого не делал, а остальные «слуги короля» — тем более. Очень многим пришлось бы заткнуть рты, особенно в эпоху всеобщей осведомленности.

— Это объясняет шизофренические намеки Джонсона в отношении Шекспира, — произнес Бен.

— Да, но не тот факт, что его авторство никем не оспаривалось при жизни и в долгие годы после смерти. Кроме того, что куда серьезнее, нет подходящих кандидатур на его место. У антистратфордианцев есть один приличный довод против «выходца из простонародья», более приличный, чем признает большинство ученых, но предложить на роль автора кого-то, кто подходил бы по всем критериям, они не могут.

Я провела рукой по затылку. Голова все еще казалась удивительно легкой от новой стрижки.

— Делия выбрала Бэкона.

— Бэкон — за Бэкона, — проговорил Бен. — Как в пословице про кулика и болото. Что-то вроде блата наоборот.

Я усмехнулась:

— Они не родственники. И хотя Делия довела себя до помешательства, силясь доказать, что сэр Фрэнсис писал пьесы Шекспира, я готова своей душой поклясться в обратном. Сэр Фрэнсис был выдающимся человеком, главным законоведом при Якове Первом. У него, без сомнения, имелись необходимое образование и писательский дар — он входит в число величайших английских прозаиков. Однако его стиль даже отдаленно не похож на шекспировский. Это все равно что утверждать, будто один и тот же ум мог породить… не знаю… сценарии Спилберга и политические статьи Уильяма Бакли. С одной стороны — потрясающий эрудит, политик и философ, с другой — неподражаемый литературный гид, ведущий нас сквозь все типы драматических повествований.

Стюардесса забрала наши подносы, я вытянула ноги и устроилась поудобнее.

— Хотя Делии удалось обратить в свою веру Марка Твена.

— Того самого, автора Гека Финна и Тома Сойера? — переспросил Бен.

Беседа веселила меня все больше и больше.

— Он читал ее книгу, водя пароходы по Миссисипи. А ближе к концу жизни написал блестящую антибиографию под названием «Умер ли Шекспир?». Поищи как-нибудь в Сети.

— А что насчет Оксфорда? Атенаидиного кандидата?

— На сегодняшний день он фаворит среди претендентов. К несчастью для его сторонников, первого идеолога и основоположника оксфордианства звали Луни [33] .

Бен прыснул со смеху.

— Правда, его книге поверил сам Фрейд, среди прочих. Многие факты говорят в пользу Оксфорда. Как заметила Атенаида, «Гамлет» во многом перекликается с историей его жизни.

— Кажется, это заметила ты — если быть точным, — усмехнулся Бен.

— А еще я заметила, что «перекликается» — не значит «копирует». С другой стороны, у графа были и образование, и опыт. Известно также, что он сочинял пьесы, хотя все они были утеряны. Зато некоторые его стихи сохранились. Они очень неплохи и вдобавок составлены в необычной шекспировской манере, хотя и не все. Что интереснее всего, в текстах пьес кое-где есть намеки на фамилию Вер.