Первая попытка классификации психопатий принадлежит Э. Крепелину (1904 г.). Он использовал феноменологический принцип классификации и выделял такие типы, как «плуты и мошенники», «враги общества», «псевдокверулянты», «неустойчивые» и т. д. Подобная классификация, естественно, не привилась. С. А. Суханов описал четыре патологических характера: эпилептический, паранойяльный, истерический, психастенический. Похожую классификацию предложил позже и О. В. Кербиков, опираясь уже на физиологические механизмы — тормозимые и возбудимые. Каждую из групп он подразделил соответственно на психастеничных и астеничных; возбудимых и истеричных. Наибольшее признание, как за рубежом, так и в России приобрела синдромологическая классификация К. Шнайдера, предполагающая следующие формы психопатий: паранойяльные, аффективные (циклоидные), шизоидные, эксплозивные (эпилептоидные, возбудимые), ананкастные (психастенические), истерические, астенические, эмоционально тупые и неустойчивые.

Надо признать, что эта синдромологическая классификация нас, отнюдь, не устраивала. В DSM-IV и 10-м пересмотре болезней эти же формы мы узнаем под другими названиями. Вся группа обозначается как «расстройства личности», в которой выделяются: «расстройства личности с проявлениями странности и эксцентричности», «расстройства личности с проявлениями театральности, эмоциональности и лабильности», «расстройства личности с проявлениями страха», а также «другие расстройства личности». В рамках каждой из групп выделяются уже отдельные психопатические характеры, впрочем, термин «психопатия» в международной классификации тщательно избегается.

Как бы то ни было, сегодня мы будем пользоваться привычной, ранее предложенной классификацией, естественно, сопоставляя с 10-м пересмотром болезней. Попытаемся описать достаточно ясно очерченные отдельные формы психопатий. Но прежде, позвольте вернуться к замечательной работе П. Б. Ганнушкина — «Клиника психопатий». Он впервые обобщил и выделил основные критерии диагностики этих состояний. Психопатические состояния отличаются стабильностью (патологический характер прослеживается на протяжении всей жизни пациента), тотальностью (одна черта личности определяет весь характерологический склад человека), выраженностью патологических черт личности до степени ее дезадаптации в среде. И он же одним из первых замечает, что несмотря на стабильность характерологических особенностей больных психопатией, у них могут наблюдаться и определенная динамика усложнения или упрощения психопатологических проявлений. Эти изменения, нередко связаны с влиянием, в том числе, социальной среды. Большой вклад в учение о динамике психопатий и условиях их формирования внес один из учеников П. Б. Ганнушкина — О. В. Кербиков. На его работе мы остановимся в заключении нашей лекции. А сейчас, позвольте описать формирование характерологических особенностей отдельных групп психопатов («расстройств личности»), их декомпенсации, возможную динамику, в том числе возрастную, и, если хотите, наши сомнения.

Паранойяльная психопатия в 10-м пересмотре заболеваний называется: «параноидное расстройство личности». Одной из основных черт личности параноического характера является обостренное, завышенное чувство собственного достоинства. Вся их деятельность, отношения с людьми несут на себе отпечаток эгоцентризма, постоянного самодовольства и чрезмерного самомнения. Для них свойственна «сверхчувствительность» собственного «Я», которое противостоит всему обществу. Явления, не затрагивающие их «Я», глубоко безразличны параноическим личностям и кажутся им малоинтересными, пустыми и не стоящими их внимания. Это создает определенную узость интересов и увлечений, их логика носит отпечаток аффективности суждений, которые незрелы, излишне прямолинейны и далеко не всегда последовательны. Правильно и значимо лишь то, что нравится параноику, любое другое мнение ложно, глупо, либо и вовсе несет в себе угрозу благополучию паранойяльной личности. Собственно, ими утрачивается критическое отношение к самому себе и своим умозаключениям. Столь негибкое, одностороннее мышление, в конечном итоге, приводит к отсутствию сомнений, отсутствию диалогичного мышления у больных.

Нельзя сказать, что внутренний диалог исчезает вдруг, нет, он утрачивается с годами, постепенно, с тем, чтобы к 30–50 годам исчезнуть полностью, то есть наблюдается определенная прогредиентность в утрате основного свойства мышления — спора с самим собой. Наверное, именно это качество пациентов заставило Э. Крепелина сравнивать параноиков с олигофренами (те тоже не сомневаются). Как нам представляется, именно из-за этой утраты отмечается контрастность суждений, оценок окружающих, умозаключений только по типу: черное или белое. Этим же объясняется обстоятельность, ригидность мышления параноиков, нередко их резонерство. Больные постоянно черпают из окружающего факты, подтверждающие их нередко ложные умозаключения. В основе резонерских суждений всегда лежат либо формально-спекулятивные, либо даже парадоксальные построения, что приводит, нередко, к грубейшим логическим ошибкам.

Выраженные эгоизм и эгоцентризм, а также перечисленные особенности мышления способствуют легкому формированию сверхценных идей, которые постепенно заполняют все мышление больных, всю их психику и, главное, определяют все последующее поведение в обществе. Сверхценные идеи, подчиняя себе всю личность, в конечном итоге декомпенсируют больных в среде. Тематика сверхценных идей может быть самой разнообразной: ревность, изобретательство, кверулянтство, ипохондричность или даже преданность какой-либо политической установке (фанатики).

Нельзя не сказать о своенравии, капризности больных, особенно в детском возрасте, нередкой неискренности, скрытности и повышенной раздражительности. Сверхчувствительность к собственному «Я» у них одновременно сочетается с холодностью, бесчувственностью к окружающим, т. е. наличествует, свойственная шизоидам, определенная доля психастетической пропорции, описанная Э. Кречмером. Некоторые из пациентов отличаются высокой добросовестностью, чрезмерной аккуратностью, нетерпимостью к любого рода несправедливости, причем, свойственное юношескому возрасту правдолюбие у зрелой личности перерастает в мелочное, распространяющееся только на утверждение узко эгоистических устремлений и продвижение своих сверхценных идей в жизнь.

Мы уже говорили об аффективном мышлении больных, и в связи с этим упомянем и о властвующем аффекте параноиков. Они отличаются определенной экспансивностью, повышенным фоном настроения, самодовольством и самонадеянностью. В. Ф. Чиж отмечал, что неудачи и несомненное фиаско в деятельности пациентов не смущают их, даже тогда сохраняется определенная экзальтация, восторженность, самовлюбленность с явной переоценкой собственной личности, своих возможностей. Тем более, подобное характерно для них в случае успеха. При этом отмечается ускоренность мышления, физическая подвижность, доходящая до суетливости, т. е. идеомоторная расторможенность. Больные, как правило, всегда бодры, целеустремленны, неунывающи, мало спят, непрерывно занимаясь претворением своих сверхценных идей в жизнь. Таким образом, у параноиков налицо все признаки гипоманиакальности.