Я отослал охрану и слуг, и он, опустившись в кресло рядом со мной, спросил:

– Похоже, король влюблен?

– Ну что вы! – с безмятежной улыбкой ответил я.

– Тем лучше, если нет, – не стал спорить он. – Послушайте, мы сейчас одни, Рассендилл…

Я резко выпрямился в кресле. Видимо, в моем взгляде он прочел столько злости, что на минуту опешил и умолк.

– Что случилось? – спросил он.

– Да вот хочу кого-нибудь позвать – я велю привести вашего коня, милорд. От меня же прошу передать брату: пусть он впредь получше выбирает посыльных. Я не желаю принимать молодых людей, которым неведомо, как обращаться к королю.

– К чему продолжать эту комедию? – самым пренебрежительным тоном отозвался он. Теперь он совершенно овладел собой и преспокойно стряхивал перчаткой пыль с сапога.

– Эта комедия, как вы изволили выразиться, еще не кончена. Покуда я собираюсь продолжать ее, я уж как-нибудь обойдусь без ваших советов.

– Да ладно… Я просто случайно назвал вас так. Не подумайте, что я хотел вас оскорбить. Напротив, и ваше имя, и вы сами вызываете у меня уважение. Вы человек в моем вкусе.

– Странно, – ответил я. – Вообще-то у меня много недостатков, но я всегда старался поступать по чести. Вряд ли нас с вами роднит эта черта.

Ох, каким яростным взглядом наградил он меня в ответ!

– Вашей матери нет в живых? – в свою очередь спросил я его.

Он кивнул.

– Бог поступил с ней очень милостиво, – добавил я.

Он тихо выругался. Я сделал вид, что не слышу.

– Так с чем же вы пожаловали ко мне?

Казалось, я немного сбил спесь с этого негодяя. Все знали, что он очень дурно обращался с матерью, и воспоминание об этом явно не придало ему бодрости.

– Герцог предлагает вам куда больше, чем предложил бы я, будь я на его месте, – проговорил он, и голос его звучал далеко не так бодро, как в начале беседы. – Я бы предложил вам петлю, ваше величество. Петлю, и ни центом больше. Но герцог рассуждает иначе. Он предлагает вам миллион крон и свободный путь до границы.

– Милорд, окажись я перед выбором, я предпочел бы ваши условия, – ответил я.

– Вы что, отказываетесь?

– Конечно.

– Ну, я же говорил Майклу! Я сразу сказал, что вы откажетесь!

Мой ответ почему-то вернул молодому негодяю хорошее настроение, и он, одарив меня лучезарной улыбкой, доверительно добавил:

– Между нами говоря, Майкл не способен понять благородного человека.

Я захохотал.

– А вы, значит, способны?

– Я – да, – спокойно ответил он. – Ну что ж, значит, вы выбираете петлю.

– Жаль только, что вы не доживете до этого, – приторным тоном ответил я.

– Вы имеете что-нибудь против меня лично, ваше величество?

– Я только предпочел бы, чтобы вы были не так молоды, – ответил я.

– Ну, ваше величество, Бог дарует годы, а дьявол – старость. – Он засмеялся. – Учтите, я умею за себя постоять.

– А как там ваш пленник? – неожиданно спросил я.

– Ко… – Он вовремя осекся.

– Да, да, пленник, – настаивал я.

– О, я забыл, вы же просили называть вас королем. Он жив, ваше величество.

Он встал. Я последовал его примеру. Он снова засмеялся.

– Принцесса – диво как хороша, – подмигнув мне, сказал он. – Бьюсь об заклад, следующий Эльфберг будет не менее рыжим, чем предыдущий, даже если Черный Майкл и будет считаться официально его отцом.

Я сжал кулаки и подошел к нему вплотную. Он стоял не шелохнувшись, лишь губы его скривились в иронической ухмылке.

– Проваливайте, пока целы! – едва слышно пробормотал я.

Впрочем, с его точки зрения, он лишь отплатил мне за выпад. Надо отдать ему должное, у него это здорово получилось.

Но самый дерзкий свой поступок он совершил мгновение спустя. Это действительно было верхом смелости с его стороны. Мои друзья находились всего в каких-нибудь тридцати ярдах от нас. Руперт велел груму привести лошадь, затем протянул ему крону и сказал, что больше в его услугах не нуждается. Руперт держал лошадь под уздцы. Я, ничего не подозревая, стоял рядом. Он вроде бы собирался вскочить в седло, но словно внезапно раздумал и, положив левую руку на пояс, обернулся ко мне.

– И все же пожмем друг другу руки, – протягивая мне правую ладонь, сказал он.