В сенях, на лестнице, ведущей на чердак, послышались шаги. Дверь в сторожку раскрылась, вошла Ивета.

Коринта поднялся ей навстречу:

— Ну как?

Девушка заправила под платок выбившуюся прядь волос. Побледневшее личико ее выражало тревогу.

— Температурит, пан доктор, тридцать восемь. И пульс учащенный. А в себя никак не приходит.

— Ну еще бы! Так его всего переломало. Вы вот что, Ивета. Будите Владика и ведите его домой. Потом немедленно идите в больницу. Подайте заявление о внеочередном отпуске. Придумайте что-нибудь. А я часа через полтора приду и наложу резолюцию. Об остальном договоримся потом.

— Хорошо, пан доктор. А это, что вы обещали, вы сделаете?

— Что?… Ах, вы насчет Майера?

— Да, пан доктор.

— Значит, решили окончательно?

— Да, пан доктор. Я думала об этом все это время. Раз вы говорите, что доктору Майеру можно верить, я согласна.

— Правильно, Ивета. Вы умница. Но об этом мы тоже поговорим потом. А теперь ступайте, пора уже! Влах, ты проводи молодежь немного и заодно осмотрись по сторонам. А я пока побуду у нашего пациента.

— Ладно, доктор, сделаю. На Влаха можешь положиться. Ивета принялась будить брата, а Коринта ушел на чердак, к раненому парашютисту.

Вскоре со двора донесся громкий лай собаки, прерванный строгим окриком лесника.

Это медсестра и ее братишка покидали сторожку.

Майор Локтев сидел на краю обрыва, смотрел на бурлящий глубоко внизу поток и курил папиросу за папиросой. Боль в ноге приковала его на некоторое время к лагерю, лишила возможности участвовать в дальнейших поисках пропавшего сержанта.

А тревожные мысли о нем гвоздем торчали в голове, ни днем, ни ночью не давали покоя. Где этот парень?… Что с ним произошло?… Отряд Горалека вот уже третий день обшаривает все окрестные леса, но до сих пор не обнаружил ни малейших следов Кожина. Разведчики, держащие постоянную связь с Б-ским подпольем, вернулись вчера из города, и тоже ни с чем. Они лишь узнали, что отряд немецких карателей, брошенный на ликвидацию десантной группы, прогулялся впустую, нашел в лесу лишь теплую золу потушенных сигнальных костров и ничего больше. Стало быть, к немцам в лапы Кожин не угодил. Это, конечно, хорошо, но… Не мог же он, черт побери, сквозь землю провалиться!

Внизу, у ручья, среди плотных зарослей орешника, раздался строгий голос часового. Ему ответил густой бас Горалека. Поисковая группа возвращалась на базу после очередного прочесывания леса. Неужели опять ничего?…

Майор швырнул окурок в ручей и, прихрамывая, пошел к пещере.

Партизанская база находилась в излучине бурливого горного потока, у подножия скалы. Ручей описывал вокруг скалы почти замкнутую петлю. Омывая с трех сторон отвесные каменные стены, он с четвертой оставлял узкий проход к площадке, заваленной огромными каменными глыбами. Площадка эта одной стороной упиралась в утес, на вершине которого был устроен постоянный наблюдательный пункт, с другой — кончалась обрывом, под которым клокотал поток. Естественную пещеру в скале партизаны расширили, укрепили и снабдили перегородками. Здесь они жили, здесь у них был арсенал, склад продовольствия и в отдельном отсеке — госпиталь.

База была практически неуязвимой ни с земли, ни с воздуха. Настоящая горная крепость, созданная самой природой.

Локтев остановился возле камня, у входа в пещеру. Вскоре на площадке показался Горалек со своими людьми. Из пещеры стали выходить партизаны и бойцы из группы Локтева. Говорили громко, ничего не опасаясь — шум потока под обрывом заглушал любые звуки.

Горалек был в приподнятом настроении. Он крепко пожал Локтеву руку и прогудел:

— Новости, майор! Пойдем, надо будет выслушать вот этого товарища.

Он указал на низкорослого юношу-горбуна, который пришел вместе с поисковой группой, но которого Локтев вначале не заметил. У горбуна было красивое, почти девичье лицо с тонкими, нервными чертами. Убогая одежда пастушка, котомка, суковатая палка — все это мало гармонировало со спокойным, пристальным взглядом умных темно-карих глаз.

— Что за парень? Откуда? — спросил майор, быстро осмотрев горбуна.

— Из наших. Побольше бы таких парнишек! — горячо воскликнул Горалек, обхватив юношу за плечи.

Они прошли в тесный отсек пещеры, отведенный для штаба. Плотно прикрыли фанерную дверь и уселись у самодельного стола, на котором чадила толстая свеча, вправленная в пустую бутылку.

Высокий, грузный Горалек с его окладистой черной бородой и густыми, уже тронутыми сединой кудрями казался каким-то сказочным духом гор. А юноша-горбун рядом с ним напоминал мудрого молчаливого гнома. Нависшие выступы мрачной каменной пещеры, мерцающая на столе свеча служили естественной декорацией в этой красочной сцене, созданной природой и жизнью.

Но участникам этой сцены было не до романтики.

Горалек начал с того, что познакомил майора с гостем:

— Это Яник, наш связной из города К-ова. Он прошел более сорока километров, пока добрался до нас. Но недаром старался, майор! Его стоит послушать! — Он кивнул горбуну: — Давай, Яник, выкладывай свои новости.

— Меня прислал Влах… — тихо заговорил Яник. Горалек громогласно его перебил:

— Влах — это лесник, майор. Тоже наш. У него сторожка в лесу, близ К-ова. Ну, давай, Яник, давай! Связной продолжал: