Незнакомец в очках продолжал неторопливо и абсолютно равнодушно приближаться к ней, и Кэрол частично прошептала, частично прокаркала.

— Убирайтесь! — велела она. — Убира…

Ее ресницы затрепетали, лицо исказилось, словно после пощечины. Мужчина с густыми волосами остановился. Кэрол резко повернулась и увидела, как Гаффни следит за ней из телефонной будки, стоящей около дороги. В полуопущенной руке он держал трубку. На несколько секунд все замерли и замолчали. Послышался отчетливый стук дятла, тихо заурчал мотор катера, где-то заплакал ребенок, на что-то жалуясь матери, в самой закусочной зазвенела касса. Потом Кэрол Уоттерсон быстро закрыла лицо рукам и привалилась к машине.

Роберт Гаффни вышел из телефонной будки и быстро направился к ней.

— Кэрол…

— Оставьте меня в покое! Не прикасайтесь ко мне! Да кто вы такой? Самый обычный фараон, и все вы, фараоны, одинаковые! Не люди, а звери, садисты…

— Кэрол, мы думали, что это поможет вспомнить все, хоть как-то подстегнет твою память…

Кэрол Уоттерсон опустила руки и гневно уставилась на фэбээровца. Большинство людей, выстроившихся у закусочной, заинтересовал живой разговор, поскольку в воздухе словно повисло напряжение, да и девушка не собиралась скрывать свои чувства. Мужчина в парике с густыми волосами сейчас неторопливо возвращался к «фольксвагену». Гаффни спокойно и сочувственно посмотрел на нее, но меньше всего сейчас ей было нужно сочувствие и жалость.

— Увезите меня отсюда, — взмолилась Кэрол, садясь на сиденье.

Она потянулась к солнцезащитным очкам и уронила губную помаду.

Они выехали на Палисаде Паркуэй и молча направились на север. Тучи, которые утром казались карликовыми, сейчас превратились в грозовые и нависли над Медвежьей горой.

Бросив на Кэрол пару раз взгляды искоса, Гаффни отважился спросить:

— Продолжаешь на меня злиться?

— Я уже набросала в голове три возмущенных письма Джону Эдгару. [17]

— Он знает об этом эксперименте. Мы не сомневались, что тебе придется нелегко, но подумали, будто игра стоит свеч.

— О, Господи! — мрачно воскликнула Кэрол Уоттерсон и подарила ему вымученную улыбку. — Кто это был? Он показался мне… чертовски реальным.

— Один из ребят Клода Демкуса. Активно участвует в маленьком местном театре.

— Ну и дела! У меня такое ощущение, будто я вся внутри сжалась. Наверное, теперь не смогу рожать нормальным способом, и придется делать кесарево сечение.

— Послушай, я по-прежнему не возражаю против кофе. Давай пропустим встречу с художником. Ты поработала сегодня на славу, лучше любого полицейского. Вполне достаточно для одного дня.

Они остановились у нового ресторана на окраине Пикскилла и заняли заднюю кабину в почти пустом зале. Кэрол безуспешно попробовала оттереть помаду с платья салфеткой, смоченной холодной водой, но потом решила оставить ее в покое. У нее был усталый и встревоженный вид, глаза потемнели и сейчас были цвета горького сладкого шоколада. В ресторане на всю мощность работал кондиционер, и она быстро замерзла. Кэрол часто зевала и продолжала дуться, время от времени у нее дергалось веко. Гаффни переживал так же сильно, как будто жестоко поступил со своей собственной дочерью. Но он был на работе и знал, что ему необходимо сделать еще одну попытку.

Агент ФБР достал из внутреннего кармана пиджака коричневый конверт, вытащил фотографию и молча положил на стол перед девушкой. Он не сводил пристального взгляда с ее лица, но так и не заметил ничего интересного. Разве что едва заметно натянулась кожа вокруг глаз, слегка поджались губы, да мгновенно застыло лицо, напоминая маску. Секунд десять Кэрол Уоттерсон смотрела на фотографию, потом перевела взгляд на Гаффни и вздохнула. Вздох оказался таким тихим, что он скорее почувствовал, чем услышал его.

— Кто она?

— Я надеялся, что ты ее опознаешь.

Кэрол принялась вновь разглядывать фотографию, слегка постукивая по лбу кулаком. Потом покачала головой и сказала:

— Не могу.

— Никогда ее не видела?

— Никогда.

Фэбээровец забрал фотографию и, прежде чем спрятать, бросил на нее взгляд. Красивая развязная девушка с длинными волосами. Фотографу так и не удалось уменьшить крупную нижнюю челюсть и двойной подбородок.

— Ее зовут… или вернее звали… Барбара Хокер, по прозвищу Крошка. Мы заинтересовались ей, потому что она работала химиком-исследователем в лаборатории, производящей сильное снотворное. Именно этот наркотик давали тебе твои похитители. Крошка уволилась из фармацевтической компании месяц назад. В виде объяснения фигурировал брак. Она выходила замуж за парня, с которым жила в Пало Алто, некого художника и скульптора по имени Джим Хендершолт.

— Вот как? — равнодушно произнесла Кэрол.

— Пока это снотворное производится в очень маленьких количествах, и доступ к нему имеют всего несколько людей. Очевидно, оно обладает побочными эффектами, в которых ученые еще не уверены. Поэтому фармацевты не торопятся выбрасывать его на рынок.

— Думаете, эта девушка могла украсть его из лаборатории?

— Могла, но у нас нет доказательств.

— Где она сейчас?

— Хотели бы мы знать. Они с мужем якобы находятся в Мексике, но никто из их друзей не знает, где конкретно. Почтовые открытки присылают из разных мест. Мы попросили помощи у мексиканцев, и они пытаются найти их. У меня такое ощущение, что Хендершолтов не удастся найти прямо сейчас. — Гаффни вытащил из конверта вторую фотографию и протянул Кэрол. На этой был изображен мужчина лет тридцати с костлявым лицом и очень редкими волосами. У него были большие черные усы и яркие умные глаза.