Обездвиженный «Тигр» тем временем медленно разворачивал башню в сторону лисицынского танка.

Майор уверенно и спокойно шагал навстречу бронированной смерти. Со стороны так казалось. По крайней мере. Впрочем, Лисицын и внутри себя вполне уверенно чувствовал. Более того…

Если бы кто знал…

Живешь вот так и одной минуты ждешь. Столетиями ждешь. Именно этой минуты. И так легко становится. Вроде как воздушным шаром становишься. И не идешь — а летишь над землей. И шагать трудно и страшно, глина на сапогах к земле тянет… А на душе — легко. Вот он — смысл твоей жизни. Идти на немецкий «Тигр» с ухмылкой на лице. И ведь никто не поймет, если операция провалена…

Вдруг майор остановился. Достал из кармана белый шелковый платок. Вытер лицо… Откуда белый платок в комбинезоне танкиста? Да для фильтрации топлива. В комплекте прилагается к танку. А вы не знали?

Мутабор тоже этого не знал. Он просто кричал:

— Раббит! Раббит, мать твою! Уходим нахрен!

Слишком уж реальной была эта игра. Нереально реальной.

— Сидеть, боец!

Раббит открыл свой люк и выбрался наружу. А потом, подняв руки, пошел навстречу сумасшедшему советскому танкисту.

— Римма! Ты видишь? Заряжай! — опять заорал перепутанный Митёк.

— Хрен тебе. Раббит знает, что делает.

Видя, что экипаж немецкого танка сдается, «тридцатьчетверки» пятой гвардейской армии дернулись дальше:

— Сорок третий! Догоняй!

— Да без проблем, — машинально ответил Прохоров виртуальному эфиру.

— Что? — не понял голос, изувеченный статическими помехами.

— Догоним, не волнуйся, — ответил старший советник и отключил радиостанцию. Что-то тут намечалось такое…

Тем временем майор Измайлов и Раббит подошли друг к другу на расстояние вытянутой руки. Подошли, не доставая табельного оружия.

Встали и молча стали разглядывать друг друга.

Первым подал голос майор:

— Ну, хенде хох, что ли, сержант?

— Товарищ старший лейтенант, да без проблем…

И два мужика стали обниматься, хлопая друг друга по спинам, смеясь и стуча друг друга кулаками в плечи. А вокруг дымило горелым железом зимнее украинское поле… Война шла к Берлину, а тут два странных мужика обнимались.

— Ни хера не понимаю, — признался Лисицын.

— Ай да Раббит, — вслух удивилась Римма. — Как-то это внезапно все.

Странно, но возвращаться ДОМОЙ они не стали.

Силовики повели геймеров в сторону от поля боя. Время от времени Лисицын демонстрировал удостоверение со страшными золотыми буквами «С.М.Е.Р.Ш.» всем желающим поинтересоваться — куда это три танкиста трех панцеристов ведут?

В конце концов, уйдя в сторону от основных потоков наступающих советских солдат, шестеро внеземных уселись передохнуть в тихой балке.

Раббит и Измайлов немедленно организовали костерок из наломанных ветвей деревьев и пары пустых ящиков, оставшихся после спешного отступления какой-то немецкой батареи. Гильзы трогать не стали. Нафиг они? Хотя… Вот, Римме сидушку устроить. Ей еще рожать, зачем на снегу-то сидеть?

— Спиртику? — предложил Измайлов, когда все расселись вокруг.

— А тут можно? — удивился Мутабор.

— Дима, тут все возможно, — подмигнул ему майор.

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

Вместо ответа майор хлебнул из фляжки холодного спирта и протянул фляжку капитану Лисицыну:

— Серег, а вот и твой братец.

— Митёк? — не понял капитан.

— Митёк, Митёк, — благодушно кивнул Измайлов. — У вас еще родинки совпадают на левых ягодицах.

— Чё? — в один голос крикнули Лисицын и Митёк.

— Шучу, шучу… — еще шире ухмыльнулся Измайлов.

Фляжка перешла к Глебу Прохорову. Тот молча отхлебнул. Не поморщившись, сглотнул…

— Привет, Рим…

Девчонка отвернулась и глухо сказала:

— Привет.

— Ну, вот и познакомились. Значит так, ребятки…

— Санта-Барбара какая-то… — хихикнул Раббит.

— Заткнись, — беззлобно ругнулся улыбающийся Измайлов. — А то всем расскажу, как твоя фамилия.

— А я уже и не помню, товарищ старший лейтенант!

— Я уже майор, между прочим.

— Так и я давно не старший сержант!

— Ладно, проехали… Теперь слушаем меня внимательно, товарищи хомячки!