Шрифт:
– У меня обеденный перерыв всего сорок минут. Из него половину у меня уже сперли. Если есть что готовое… сожру. Нет – уйду жрать пирожки на улице.
Метрдотель не дрогнул лицом, новорусскость приучила ко всяким неожиданностям, от самой малой из которых английский дворецкий упал бы в обморок.
– Есть, – сказал он оценивающе.
Правая рука его поднялась кверху, он выставил ладонь, словно командир десанта, привлекая внимание, поднял два пальца, большим и указательным сделал кольцо, и тут же в нашу сторону поспешил официант. На подносе была широкая тарелка с тонкими ломтиками ветчины, буженины и всего того, что именуется холодным мясным салатом. Все это было на огромных листах зелени.
Я взглянул на часы:
– Ого, да тут круче, чем в кафешке. Быстро. Молодцы!
Стелла сидела напротив. Локти уперла в стол, подбородок на кулачки, потом вспомнила, что гораздо ярче смотрится, когда свободно откинется на спинку кресла, так ее высокая грудь оттопыривается вообще вызывающе, тонкая талия, как у осы…
Я жрал в три горла, а она красиво изогнула бровь, глаза насмешливо наблюдали, как я грубо разрываю мясо руками. По этикету полагалось бы ножом и вилкой, вот их целый набор, да еще и оттопыривать мизинец… Плевать, я не придурок, которого разбуди ночью и спроси, какое вино к рыбе, какое к мясу, – выпалит без запинки, но путает Гегеля с Гоголем, а теократизм с эмпириокритицизмом.
Метрдотель подошел неслышно, спросил почтительно:
– Рыбу подавать?
Стелла открыла рот, но я отмахнулся:
– На фиг рыбу. Тащи мяса. Горячего, жареного!
Он спросил заговорщицки:
– С кровью?
– Нет, – ответил я. – Хорошо прожаренное.
Стелла молчала, в глазах было непонимание и смятение. Даже те, которые пальцы веером… ну, депутаты, уже знают, что сейчас надо рыбу, а когда заказывают мясо, то обязательно – с кровью, но… с другой стороны, если такой вот… футуролог заказывает мясо, то это что-то знаковое, в этом какой-то смысл. Может быть, высокое и тайное знание древних или же подсказка подсознания через внесознание, минуя простое знание… в том числе и обрядовое знание этикета…
А я жрал в три горла, ибо после трех чашек кофе и простенького непатриотичного биг-мака в желудок ничего не падало, а теперь он прыгал в моем брюхе, на лету, как пес, хватал полупережеванные куски.
– Мясо, – произнесла она с сомнением. – Это нездорово… Я имею в виду, нездоровый образ жизни. Мыслители, как я слышала, предпочитают вегетарианство. Чтобы мысли текли ровно, чисто, незамутненно…
– Это те, – сообщил я, – кто выйогивается… Есть такое направление – йогизм. А я создал собственную философскую систему.
– Ого!
– Абсолютно верно.
– Что же это?
– Яректизм, – ответил я важно.
Она вскинула брови. Я ожидал, что она понимающе кивнет, любая женщина поступила бы так… даже большинство мужчин, но Стелла поинтересовалась:
– Яректизм?.. Это что же?
Ее прекрасные глаза смотрели с ленивым любопытством. Тонкие пальцы поднесли к полным губам крупную виноградину, такую же налитую сладким соком, поспевшую. Что ж, красивым женщинам можно чего-то не знать, еще как можно…
– Философское понятие, – объяснил я. – Обосновывающее правильность утверждения. Могу похвастаться, хотя это и не совсем скромно, что этот термин в мировую практику ввел именно я, ваш… не могу сказать «покорный» и тем более «слуга», но мне нравится слово «ваш». Что-то в нем есть эдакое обещающее…
Она прервала с некоторым удивлением:
– Я была уверена, что новых слов уже не придумывают! По крайней мере, в философии. Там уже все придумано и перепридумано с их коммунизмами, фашизмами, идеализмами… Что означает ваш яректизм?
– Я рек, – объяснил я с некоторым снисхождением к ее тупости. – Что означает – я сказал. То есть утверждение, которое я произнес, не требует дополнительных доказательств и прочих базисных подпорок. Почему? Да просто достаточно и того, что его произнес я, Никольский!
Она смотрела пристально, не понимая, где грань между моим нахальством и манией величия. Я напыжился и неспешно тянул пиво. Вообще-то философы вроде бы должны предпочитать коньяк, так почему-то думает простой народ, но ведь все величайшие философы: Кант, Юм, Фихте, Гегель, Маркс, Мабли… все не мыслили жизни без пива. Даже современные – Кьеркегор, Камю и Ясперс – употребляли только пиво, хотя жили в коньячной Франции.
– Да, – произнесла она ледяным тоном, – от скромности ты не умрешь.
Это уже было что-то: «ты» вместо «вы».
– О да, – согласился я. – У меня есть более богатый набор, от чего умереть!
Она поинтересовалась:
– Ты под какой звездой родился?
– Под счастливой, – сообщил я.
– Да не то, – поморщилась она. – В каком созвездии?
– В шестьдесят первой Лебедя, – ответил я беспечно. – Если не ошибаюсь. Вроде бы астрономы вдвинули Солнце в это созвездие. А может быть, оно и без астрономов там уже было…