Прохожих в этот вечерний час всегда было мало. Мне навстречу попались двое ремесленников, направлявшихся по домам из своих мастерских, старик-водонос и мальчик верхом на осле, который явно прибыл в город из сельской усадьбы, судя по корзине со свежей зеленью у него за спиной.

Я шел, погруженный в свои думы, когда меня окликнул молодой женский ГОЛОС:

– Как мне пройти на Френтанскую улицу, гражданин? – Это было сказано на латыни. Когда я остановился и взглянул на стройную незнакомку в длинном желтом одеянии до пят, с белым покрывалом на голове, стоявшую у стены дома, мой слух поразила другая фраза, произнесенная ею по-русски: – Я приехала издалека и совершенно заблудилась в этом городе.

Я невольно вздрогнул, как после удара плетью.

Видя, что я остолбенел, незнакомка легким движением руки сбросила с головы покрывало. Это была Мелинда.

– Здравствуй, Андрей! – тихо произнесла она на русском языке, протянув мне руку. – Я уже давно выслеживаю тебя здесь.

Я молча пожал протянутую нежную ладонь, пребывая в некотором ошеломлении.

– Идем! – сказала Мелинда, уверенно взяв меня под руку. – К тебе домой нам нельзя, поэтому заглянем ко мне. Я обосновалась тут неподалеку. Меня приютила одна добрая зеленщица.

– Случаем, не Жерма, что имеет овощную лавку в Мельничном переулке? – спросил я, подчинившись Мелинде.

– Она самая! – Мелинда удивленно взглянула на меня. – А ты неплохо знаешь этот городок и его обитателей!

– Я же, как-никак, начальник местного гарнизона, – не без гордости в голосе обронил я. – Мне по статусу положено знать здесь все и всех.

До Мельничного переулка было совсем недалеко. Овощная лавка Жермы находилась на первом этаже приземистого двухэтажного дома, довольно неуклюже втиснутого между двумя более высокими и добротными домами из белого камня. Недавно овдовевшая Жерма выкупила весь первый этаж дома и арендовала второй этаж, где она поселила своих родственников, а пустующие комнаты сдавала всем желающим за весьма умеренную плату. Объявления о сдаче комнат в наем Жерма писала углем или мелом прямо на стенах домов на всех главных улицах Амитерна, выходивших на рыночную площадь и к трем городским воротам.

Мелинда, прибывшая в Амитерн из будущего для встречи со мной, прочитала одно из объявлений Жермы и вселилась в одну из ее комнат два дня тому назад. Меня удивило и восхитило то, насколько свободно владеет латынью Мелинда. Конечно, ей не составляет труда войти в доверие к любому здешнему человеку, расспросить кого угодно о чем угодно, выдав себя за приезжую из Рима или любого другого города.

По каменным ступеням темных лестничных пролетов мы с Мелиндой поднялись на второй этаж, слыша шум из женских и детских голосов, звучавших на весь дом. Где-то совсем рядом за стеной происходило бурное выяснение отношений каких-то женщин со своими непослушными чадами. Оказавшись в узком коридоре с закругленным потолком, куда прорывался тусклый вечерний свет через большое круглое окно, Мелинда быстро юркнула в одну из четырех находившихся здесь комнат. Толкнув дверь плечом, она потянула меня за собой.

В комнате было темно, так как два узких окна были завешаны кусками плотной материи. Здесь пахло пылью, луком и благовониями, которые люди этой эпохи часто используют в повседневной жизни, воскуряя ароматный фимиам на домашних алтарях в честь Ларов и Пенатов, хранителей домашнего очага. Я услышал, как Мелинда заперла дверь на засов, потом она подошла к окнам и отдернула грубые занавески. Стало заметно светлее. В комнате у одной стены стояла кровать на высоких ножках, у другой стены стояли стол и скамья, возле одного из окон стоял длинный узкий сундук для хранения одежды. В углу за занавеской виднелись чан для омовений, сосуд для воды, умывальные принадлежности на полке и еще одна скамейка.

На столе стояла бронзовая масляная лампа. Мелинда зажгла ее с помощью горячих углей насыпанных в круглую глиняную миску с крышкой. Она сунула в угли пучок сухой травы и легонько подула на них, через мгновение жгутик из травы вспыхнул, по нему запрыгали маленькие рыжие язычки пламени. Мелинда плавным движением поднесла крошечный факел к фитилю масляной лампы. Родился новый огонек, еще более яркий; запахло оливковым маслом.

Мелинда пригласила меня сесть на скамью у стола, сама села рядом со мной.

Я разглядывал Мелинду с каким-то детским жадным любопытством, она была какая-то другая, словно разлука, разделившая нас столь внезапно, сделала ее еще серьезнее, напитала некой умудренной взрослостью.

– Что? Я сильно изменилась, да? – промолвила Мелинда с какой-то несмелой улыбкой. Она тут же добавила: – Просто на мне парик, а эта одежда не очень подходит для моей фигуры.

– По-моему, ты выглядишь прелестно, – сказал я. – Настоящая римлянка эпохи поздней Республики!

– Ты тоже смотришься великолепно в этой военной тунике, кожаном панцире и красном плаще! – в тон мне проговорила Мелинда. – Настоящий римский военачальник из знатного сословия! И на латыни ты уже изъясняешься свободно. Я слышала, как ты общаешься со своими воинами и с гражданами этого города.

– Как поживает профессор Пазетти? – спросил я. – Передал ли ему Макс мои условия?

– Да, мой шеф в курсе твоих проблем, – ответила Мелинда. – Он просит тебя крепиться и довести начатое дело до конца. Конечно, Андрей, ты рискуешь жизнью не за просто так. После выполнения задания тебе причитается соответствующее вознаграждение.