– Да ничего вроде бы. Публика уж больно сырая. Раньше после НВП десятиклассницы толковее были. А вы о чем говорили?

– Да вот, женщины в крепости героически отмыли бронетранспортер наш. Да я тебе говорил – воняло там несусветно, – поясняет Николаич.

– Ну, – подтверждаю я, – а ведь все знают, что машину, в которой трупы завоняли, хрен отмоешь.

– Хм, военная техника специально так делается, что если экипаж погиб – выгребли его, кровь смыли, дыру залатали – и давай следующих на замену сажай. Это ж не легковушки, всяких полостей внутренних, пустотелых ребер жесткости и прочих фигулек с дырочками, чтоб корпус облегчить, там нету. Это одно из требований – упрощенная чистка экипажем своей бронетехники. От предыдущего экипажа. – Майор потирает распухшие заметно коленки.

– Надо же. Все просто, – вертит головой Дима.

– Ну не очень. Хотя во всяких ветеранских воспоминаниях намеки на такое были, только я сейчас их понял, – признаюсь и я.

– Ты чего такой смурной? – осведомляется Николаич у майора.

– Да ругался только что. Тут киндеров на патриотический военный фильм водили, ага. А я считаю, что такой фильм либо совсем малым детям казать, либо уже шибко взрослым. Потому как не фильм, а мозгозасирание.

– Что, опять какое-нибудь гамно вроде «Сволочей»?

– Нет. «Мы из будующева» называется. Я его глянул – ну недалеко от «Сволочей». Разумеется, высказал свое мнение. А мне в ответ – да вы что, очень хороший военно-патриотический фильм. Даже Гоблин уж на что суров, а и то рекомендовал. Мне-то какое дело до гламурного пендрилы-кинокритика? Свои глаза есть! – злится танкист.

– Ващета Гоблин не гламурный. Бывший мент, бывший опер, нормальное такое быдло, как мы тут все, я его читал – правильные вещи пишет… – деликатно замечает Дима.

– Так тогда зачем хвалил? Вранье-то в фильме – по основному мажет. Основное – войну наши выиграли потому, что воевали серьезно, с умом. Немцы тоже воевали серьезно. А всех их в этом фильме придурками выставили. Мракобесие! – злится майор.

– Ну вроде не совсем придурками-то. Коп там чудовищный бред, это есть… – начинаю я.

– Вы не увидели, в чем наши – да и немцы – выставлены придурками? Во всем, что касается боевых действий. Хоть о разведке сказать. На фронте разведка постоянно работает над тем, чтоб получить любую информацию о противнике. Любую! Потому что это жизненно важно. В кино – все ровно наоборот. Вот заявляются на передовую четверо голых, пухлых, упитанных парней. И им с ходу и оружие, и обмундирование, и без проверки вообще. Да на деревенской свадьбе, где всех прохожих к столу приглашают, и то к таким сомнительным голым гостям отнеслись бы куда серьезнее… – зло говорит майор-кинокритик.

Я представляю деревенскую свадьбу, на которую припрутся четверо голых обалдуев, и мне становится весело.

– А тут ни наших, ни немцев такой источник информации НЕ ПАРИТ ВОВСЕ! Это не выставление придурками? Толстые – на голодном Ленинградском фронте, мычащие, будто они из будущего… И никого это не интересует. Все четыре солдата бредят одинаково. Ага, как же! Вы бред видали в жизни? Это работа своего мозга, поэтому четверо бредят категорически по-разному. Вот сценарий – бред. Это да. И халтура. Ровно такая же пежня, как то, что всех бывших в плену и окружении сажали на двадцать пять лет на Колыму. Не сажали. Но проверяли – всех. Потому что война, и диверсантов заслать – обязанность противника. И если противник не лопух, то пошлет. Да еще как пошлет! – Майор переводит дух и продолжает: – Вот нашим надо было клин вбить между немцами и казацким руководством, так спроворили «перевербовку» работавшего на немцев агента. Причем действительно агента, взятого с поличным и на горячем. Так ему светило до расстрела, а тут тупые контрразведчики сотрудничество предлагают. Он, естественно, согласился. Тем более что речь шла о заброске его в немецкий тыл, типа, щуку бросили в реку. Ну проинструктировали. Снарядили, выдали документацию, оружие, то-се. Ну и парашютировали у немцев. Что вы на меня так уставились? Натурально парашют у перевербованного не раскрылся по причине типовой ошибки при укладке. Немцы труп, разумеется, раньше партизан нашли, и партизанам тело отбить натурально не удалось, хотя старались, да. Оказались на трупе тепленьком еще такие документики, что казаков с фронта сняли, разоружили и отправили куда подале в Европу. К сожалению, и у немцев весьма достойные операции были… – Майор потирает коленки. – А такой благости с двойной выдачей оружия пес знает кому не было, эта чушь потрясает незамутненностью. Так могла бы описать все это блондинка – начинающий сценарист. А у матерого это либо халтура, либо маразм. Ну ладно, немца-полковника не интересует Сталинград. Но вот кто ему противостоит тут, на этом участке Ленфронта, – а у нас тут молотилка была очень жесткая, немецких кладбищ полно в Ленобласти, – крайне важная, жизненная для него и его солдат информация. И откуда эти упитанные красноармейцы взялись, это ж явно пополнение с Большой земли. Значит, новая часть. Значит, наступление русских на его участке… А полкану насрать… Вот именно поэтому – халтура.

– «Пипл схавает!» – вспоминает известную формулу качества Дима-опер.

– Почему, интересно, у того же сценариста в другом фильме – «Проверка на дорогах» есть такая деталь: отощавших от голодухи партизан, которые намерены захватить на станции состав с продуктами и потому едут в немецкой форме на эту диверсию, специально подкармливают, чтоб на сытых немцев хоть чутка походили? Потому что старший Герман – хороший режиссер и старался сделать фильм без халтуры. Да и у сценариста еще была не полная свобода ерунду писать… И немцы-минометчики у Германа не по-русски говорили. И пулемет работал именно как положено пулемету: эпичный погром ОДНИМ пулеметчиком на желдорстанции – это блестящий эпизод. Потому получился у Германа отличный фильм. Без халтуры. Вы просто соскучились по кино, в котором мы не козлы позорные. Вот и купились. Надо же – солдат наших на этот раз говном не полили! Ура!

– Ну и как бы вы проверили таких мутных новичков? – интересуюсь я.

– Это как раз просто, – вступает Дима. – Развели бы всех четверых, чтоб они ответы дружков не слыхали, и ну спрашивать простые вещи – кто, откуда, как здесь оказались, какой трамвай рядом ходит, есть ли напротив родного дома пивной ларек, ну и в таком духе. Четверо главгероев – полные бакланы, прокололись бы сразу и моментально. Ну а дальше голубчиков – к более серьезным дознавателям. И понеслось. А что там со Сталинградом? Как дошли до Сталинграда? Как закончилась Любанская операция? А что еще делала 2-я ударная армия? Ах, еще и Синявинская операция? И не одна, а целых шесть? О, а Манштейн тут как оказался с осадной артиллерией в сорок втором году?

– Вот-вот, и я о том же. Ну-ка, кто из современных помнит, что Невский проспект назывался имени Двадцать пятого Октября? Что по нему трамваи ходили? Что десятки улиц была названы тогда по-другому? Что жаргон был другой? Что куча бытовых нюансов этим бакланам по определению неизвестна? Весь город тогда еду на примусах и керосинках готовил, например. И с немцем, что характерно, ровно та же картина. Понимаешь, если четверо не могут сказать, где они вчера были, но зато четко описывают схему метро, которое в Питере построили уже после войны, тут любой задумается. Да еще и с деталями – какой интерьер на станции «Площадь Восстания», а какой – на станции «Гостиный двор»… У них еще и прически непривычные, да татуировочки, да наконец серьги были, да еще, скажем, пломбы в зубах не такие, как в сороковых годах делали… Тут только успевай записывать.