Сам того не зная, дядька Альяш давно стал разменной монетой в борьбе между православием и католичеством. За владыкой Антонием с настороженным вниманием следил виленский католический епископ Ромуальд Елбжиховский. За плечами этого видного католика и влиятельного в Польше человека стояла могущественная организация, имеющая тысячелетний опыт борьбы с идейными противниками.

Каждое сообщение референтов из отдела религиозных культов попадало теперь на стол епископа. Когда Елбжиховскому стало ясно, что гродненский владыка становится ему поперек дороги, бискуп нажал на соответствующую кнопку, и хорошо налаженный механизм пришел в действие. Неожиданно для всех в католической газете появился фельетон о непристойном поведении архиерея Гродненской епархии. Со ссылками на многочисленных свидетелей, со смакованием пикантных подробностей журналисты расписали владыку Антония как закоренелого гомосексуалиста.

Опозоренный владыка сел в свой «крайслер» и приказал шоферу гнать машину в Варшаву. По дороге в столицу владыке Антонию было о чем подумать.

Грибовщинская община находилась под контролем консистории всего два месяца, и за это время удалось решить все экономические проблемы епархии.

Некогда на пожертвования паломников к иконе божьей матери на груше в Журовичах под Слонимом был построен Успенский собор и еще три храма, а у журовичских епископов накопилось такое богатство, которым можно было потягаться с Ходкевичами, Сапегами и даже Радзивиллами…

Нужно найти ключ к грибовщинской стихии, нужно во что бы то ни стало подчинить упрямого мужика и его компанию! Не поддаваться католикам! Ведь и на Журовичи костел потом наложил лапу — в 1776 году решением папской капитулы Журовичская божья матерь на груше была коронована!

В свое время и православного младенца Гавриила из Заблудова католики бессовестно присвоили себе и держали под властью костела лет сто! Неужели они и Климовича перетянут на свою сторону?.. Не может быть того, чтобы митрополит Дионисий его не поддержал.

В Праге, в предместье польской столицы, машина архиерея свернула на улицу Зигмунтовскую, к церкви святой Магдалены, где находилась диоцезия — центр православной церкви в Польше. Имея по своим заслугам право входить без доклада, Антоний с газетой в руках ворвался к главе церкви:

— Ваше высокопреосвященство, снова козни католиков! Я терпел-терпел, но больше не могу!..

Дородный энергичный мужчина в белоснежной митре на голове и с посохом в руках словно ждал гостя из Гродно. Митрополит сразу же стал выговаривать:

— Что вы наделали? Я же вас предупреждал, Сергей Иванович, не задирайтесь! Предупреждал лично, предупреждал через доверенных, я просил вас, когда заезжал к вам в Гродно: одумайтесь, умерьте свой пыл!..

Митрополит спохватился, что их могут подслушать, приказал келейнику-монаху никого в приемную не впускать и перешел на светский тон:

— С кем воевать вздумал, Сергей Иванович?! Бабок каких-то подкупил!..

— О! Вас уже и об этом проинформировали? — удивился архиерей и взмолился: — У меня же все приходы опустели из-за этого мужика! Я вынужден что-то предпринимать!

Постукивая тяжелым посохом (о котором в инвентарной книге диоцезии говорилось: «Серебряный, древний, местами позолоченный, верхние рога чеканной работы, весом 10 фунтов и 4 золотника, 10 пробы»), хозяин зашагал по комнате.

— Пойми, Сергей Иванович, в этой деревеньке всего лишь отчаянная попытка спасти сельские традиции, нарушение которых для примитивного крестьянина равнозначно концу света! С упорством, достойным лучшего применения, мужики огрызаются! Выступать против этого естественного проявления чувств по крайней мере неразумно! Импульс стихийный, и он вскоре погаснет! Пройдет сам, как проходит катар, нужно только терпение!..

Солнце клонилось к западу, освещало крупную фигуру сановника, подошедшего к окну. Митрополит напряженно искал в сознании какой-нибудь еще более веский довод; искрился усыпанный бриллиантами крестик на его белой митре.

— Все это одна из форм отчаянной борьбы за существование этнической группы, объединившейся — перед угрозой поголовной полонизации — вокруг выдуманного кумира грибовщинской церкви и религиозных аксессуаров — хоругвей, икон, колоколов… Но при чем тут мы? У нас же свои дела и проблемы!

Когда Дионисий был никому не известным викарием на Волыни, владыка уже служил архиереем в Петербурге. И вот этот шляхтич поучает его, старого петербургского волка!..

Епископ Антоний с трудом сдерживал себя:

— Как ты можешь говорить так?! Под одним Хелмном поляки разрушили нам полтысячи храмов! Из других церквей выносили священников на руках и бросали на свалку! Уже и в Гродно три церкви пошли на слом! Прихожане не дают мне проходу, тычут ими в глаза, а православный митрополит спокойно рассуждает об этом! Так знай же: у тебя нет диоцезии, нет консисторий, нет приходов! У тебя всем правит вонючий мужик Климович, а ты только изображаешь из себя пастыря православной церкви в Польше!