Я в сомнении пожал плечами.

– Но не странно ли будет, что вдруг… я? Там же знают…

Я осекся. Внезапно понял, что Лютовой занимает в РНЕ гораздо более важную ступеньку, чем я предполагал. Сперва я считал его просто сочувствующим, фрондирующим, а после того случая с пистолетом – чем-то вроде связника. Но на переговоры связников не посылают.

Он скривился, кивнул:

– Знают. Вы просто скажете, что в эти три часа… руководитель группы попросил вас заменить его. Ничего не объясняйте, там все поймут.

– Вот так и поймут?

Он посмотрел на часы.

– С паролем поймут. Сейчас самолет уже приземлился. От Шереметьева ехать почти час… Полчаса на обустройство в отеле. Потом обычный стандартный выход туриста, осмотр достопримечательностей. Стандартное туристическое меню: Кремль, Красная площадь, Собор, Манеж… У вас до встречи три часа. Правда, вам тоже добираться отсюда часа полтора…

Я тоже посмотрел на часы, молча чертыхнулся. Час пик, сейчас из учреждений вываливаются лавины служащих, разбегаются по машинам, все спешат оказаться в первой волне, а я попаду в самую середину, когда пробка на пробке…

– Как мы узнаем друг друга?

Он отвел взор, голос чуть изменился:

– Там ждут… нет, не ждут, а… вернее, ожидают увидеть меня, потому это вам нужно подойти, представиться, тут же объяснить, почему именно вы…

– А почему именно я? – спросил я.

– Да потому, – сказал он свирепо, – что я лично вас попросил! Соседа по квартире, которому я доверяю. Только и всего.

– И меня поймут?

Он кивнул с хмурым видом:

– Да.

Но в голосе не было уверенности. Я поежился. Израильские спецслужбы отличаются жестокостью, что и понятно: кадры ковались в советском КГБ, в ГРУ, в различных сверхсекретных диверсионных отрядах теперь бывшего СССР, где… умели достигать цели.

– Ладно, – сказал я. – Надеюсь, меня не застрелят сразу. Как провокатора… Только, Алексей Викторович, давайте договоримся…

Он сказал быстро:

– Согласен заранее!

Я посмотрел в его напряженное лицо.

– На что?

– На то, что вы хотите.

– А что я хочу?

– Чтобы это поручение было последним. Угадал?

– В точности, – ответил я с облегчением. – Тютелька в тютельку, как у лилипутов.

– Я же сказал, что согласен. Обещаю!

Я развел руками:

– Ну что ж… Давайте приметы.

На брусчатке Красной площади ветерок лениво передвигал желтые и багряные листья. Даже не знаю, откуда принес, но листья сочные, мясистые, толстые, как оладьи. Туристы бродят тесными стайками, на лицах сладкий ужас, ведь снова в России убивают иностранцев, да и своих тоже за связи с иностранцами… как говорят.

Я издали заметил туристку, что с разных позиций фотографировала памятник Минину и Пожарскому. Фотоаппарат дорогой, цифровик, с хорошим зумом и пикселями по высшему классу. К ней было подкатился один из местных, но она лишь брезгливо повела плечом, и тот отвалился.

Я приблизился, сказал негромко:

– Привет, Инга. Меня зовут Бравлин. Я от Лютового. Он не придет…

Она смотрела на меня молча, но в глазах что-то изменилось. Я не понял, облегчение в них отразилось или досада, но главное – я не промахнулся, это в самом деле та самая Инга, приметы которой описал Лютовой.

– И на что вы уполномочены?

Голос ее был ровный, приятный, глубоко женский, но хорошо контролируемый.

– На все, – выпалил я. Торопливо добавил: – Собственно, он не давал никаких полномочий. Просто, если честно, он вдруг зашел ко мне пару часов назад и сообщил о вас… У меня только и оставалось времени, что лететь сюда! Не было правила дорожного движения, которое бы я не нарушил!

Она усмехнулась, глаза чуть потеплели.

– Сосед? Это хорошо. Меня в самом деле зовут Инга, это не только пароль.

– Соседи бывают разные, – сказал я и вспомнил Бабурина, Пригаршина.

– Верно, – согласилась она, – но соседей знаем как облупленных.

– Это верно, – сказал я. – Так что… э-э… от меня требуется?

Она огляделась, на той стороне площади желтые, как осенние листья, зонтики летних кафе.

– Вон там совсем пусто, – сказала она. – Посидим, выпьем соку… Я плачу.

– Да я еще не голодаю, – ответил я скромно.

Она раздвинула губы в усмешке, но ничего не сказала. Молча мы прошли через площадь, я старался делать вид, что увиваюсь за богатой туристкой, Инга посматривала на меня со снисходительной усмешкой.

В кафе чисто, в виду башен Кремля за этим заведением явно следят особенно тщательно, из-за стойки тут же вышел предупредительный официант.

– Что изволите?

– Апельсиновый сок, – сказала Инга, и официант тут же выпрямил спину, не гнуть же ее перед соотечественниками, даже лицо стало надменное. – Два мороженых… Каких? Да хороших, с орешками.