Военный атташе был более категоричен.

— Политики, — говорил он, — считают, что Германия двинется во главе крестового похода против большевиков… У англичан и французов позиция вполне удобная… А наша?

Для Курбатова эти концепции были новостью. Там, в штабе, твердо считали, что немцы вооружаются для войны против Советской России, что именно поэтому им не мешают вооружаться. Как они пройдут через Польшу? А как-нибудь. Договорятся, все само собой устроится.

Курбатов рассказал об этих предположениях атташе.

— На передовой всегда виднее, куда стреляет противник. Вы увидите, какая развернута пропаганда здесь против славян. Славянской расе вообще не находят места на земле… Не для того ли это делается, чтобы вместе с одними славянами бить других? Нет, подполковник! Приглядитесь, война готовится здесь и против нас. И мы должны знать, как готовится, какими силами, когда.

Все официальные представления были завершены в несколько дней. Курбатов включился в обычный рабочий ритм аппарата военного атташе. Наступили для него напряженные минуты ожидания.

Связной от Проворова и Дубровина переменился. Здесь требовалась крайняя осторожность. Система связи с ним была построена без личных контактов. Телефон, условная сигнализация, тайники. Из России ему еще в Варшаве передали, чтобы готовился и ждал встречи с Кольбергом. В зависимость от позиции Кольберга ставилась и вся его работа.

И на первом же приеме в аргентинском посольстве Курбатов увидел Кольберга. Он не знал, как вести себя, а потому сделал вид, что не заметил. Пусть Кольберг сам установит стиль этой встречи.

Кольберг медленно придвигался в его сторону. Курбатов уловил на себе его взгляд, но Кольберг прошел мимо, даже не поклонился.

Через несколько дней Курбатова пригласил на чашку кофе английский военный атташе. Они встретились с Кольбергом в прихожей. Короткий взаимный поклон. Курбатов дождался поклона от Кольберга. А в гостиной атташе представил их друг другу.

— Мы знакомы, — сдержанно, без улыбки, заметил Кольберг. — Революция в России… Петроград… Мы надеялись, что большевики — явление временное… То там, то здесь возникали какие-то очаги сопротивления… Даже я, зная процессы, происходившие в русском революционном движении, недооценил большевиков… Вес истаяло… Как это поется в песне, господин Курбатов? Ее любили петь молодые офицеры… Что-то о золотых куполах…

Курбатов печально улыбнулся.

— Это интересно! — отозвался атташе. — Вы участвовали в белом движении?

Курбатов не ответил на вопрос, он едва слышным речитативом произнес:

— «Москва златоглавая! Звон колоколов… Царь-пушка державная, аромат пирогов! Все прошло, все умчалось в неизвестную даль, ничего не осталось — лишь тоска и печаль…»

— Вот, вот! — подхватил Кольберг. — Мечты и надежды, а нужен был трезвый расчет… В Варшаве я разыскивал моего друга Ставцева. Нашел и господина Курбатова. Это пора наших надежд на белую эмиграцию, на их усилия. Ждали, когда большевики сами на себе петлю затянут. Чуда ждали… А чуда все нет и нет. Мне очень жаль мой народ. Но именью моему народу придется освободить мир от большевиков. Это будет стоить большой крови. Войну с Россией я не могу рассматривать как увеселительную прогулку…

— Сразу и о войне! Наверное, можно найти политические меры! — перебил Кольберга атташе.

Кольберг усмехнулся:

— Английская политика! Неучастие… Но Англия имеет возможность ждать. Фюрер торопится с крестовым походом… Ему мешает недоверие… Англия и Польша будут играть немалую роль в решении этой проблемы…

Курбатов счел своевременным вмешаться.

— У вас есть какая-либо концепция, господин Кольберг? — спросил Курбатов. — Как вы рассматриваете возможность пересечения германскими войсками польской земли?

— Или Польше надо будет открыть границу для наших войск и пропустить их к границе Советов, или большевикам, чтобы пропустить Красную Армию к немецкой границе. Или с нами быть Польше, или с большевиками… Между молотом и наковальней — плохая позиция!

— Польша может быть и с нами… — сказал атташе.

— Если Англия окажется с Советами в одном лагере, — усмехнулся Кольберг.

…Кольберг безуспешно пытался заинтересовать Канариса фигурой Курбатова.

— Большевистский агент? — спросил с иронией адмирал. — Что ему делать в аппарате польского военного атташе? Интерес к польским вооруженным силам у большевиков? Хм! Сомнительно. Мобилизационные возможности страны известны любому учителю географии. Нового вооружения в Польше не осваивают…

— Мы с вами проявляли интерес ко всем этим вопросам…

— Скорее по обязанности и по традиции, чем из соображений логики… Вопрос о наших отношениях с Польшей пока еще в стадии формирования… В связи с польским вопросом особенного интереса я в этом офицере не усматриваю…