— Ему двадцать шесть лет… — продолжал Проворов, как бы раздумывая вслух. — Можно мне подумать, Алексей Федорович? — спросил Проворов, опустив глаза.

— Подумайте.

Курбатов через связного от Проворова получил задание встретиться с Рамфоринхом и проверить, как он воспримет комбинацию, предложенную Кольбергом. Возьмет ли он под свою высокую защиту человека от сэра Рамсея или еще от кого-то, кто вернет ему сына? При этом Курбатова просили получить не только прямой ответ на прямой вопрос, но и, если это возможно, выяснить, можно ли доверять этому господину.

Курбатов внушил Кольбергу мысль, что ему необходима встреча с Рамфоринхом, намекнув, что имеются реальные возможности вернуть ему сына.

Еще одна загадка Кольбергу. Как быть? Посвящать Гейдриха хотя бы в эту часть операции или обратиться к Рамфоринху на свой страх и риск, обойдя и адмирала и шефа гестапо. Если он вынужден будет посвятить Гейдриха в идею переброски человека от Рамсея взамен Курбатова, то Гейдрих не должен знать, какая избирается точка для этой переброски. Иначе вся операция теряет смысл.

Выход на Рамфоринха опасен. Но речь идет о его сыне. Неужели Рамфоринх не прикроет его? Кольберг решил: «Прикроет». Он позвонил Рамфоринху по телефону с аппарата, который не прослушивался, и просил его принять.

Начать разговор было проще, чем закончить.

— Господин барон, — начал Кольберг, — мы всё в военной разведке озабочены судьбой вашего сына… Каждый из нас задумывался, как вам помочь. У меня возникла надежда, что один из моих агентов может вам помочь. Но ситуация не из легких.

— Что по этому поводу думает адмирал Канарис? — спросил Рамфоринх.

— Я пришел, минуя адмирала!

— Я так и понял. Адмирал не упустил бы возможности порадовать меня. Чем я мог бы отплатить за вашу любезность, господин полковник? Не стесняйтесь.

— Я прошу только вашей защиты, если это обращение к вам вызовет гнев адмирала или гестапо!

— И ничего для себя? Продвижение по службе? Деньги?

— По службе мне некуда двигаться. Возраст не для продвижения…

Барон был краток:

— Слушаю вас!

— Меня что же слушать? Я могу только рекомендовать вам встретиться с моим агентом. Он и мне в подробностях не изложил своих намерений. И мне не нужно о них знать.

Рамфоринх поморщился:

— Я принимаю ваше условие… Я согласен поверить, что вы не знаете существа комбинации. Кого я должен повидать?

— Офицера из аппарата польского военного атташе.

— Чем может мне помочь польская разведка? Ерунда!

— Не польская, господин барон, — отпарировал Кольберг. — Это и наш, и английский агент в польском штабе.

— Я обращался к англичанам. У меня там большие связи. Мне никто и ничего не обещал. Я обращался в очень высокие адреса.

— Все может быть! — ответил Кольберг. — Но я имею сведения, что английский шеф этого офицера, сэр Рамсей, заинтересован возможностью вам помочь.

— Я обращался к шефам сэра Рамсея…

— Иногда с большой вышки не видно мелких объектов, господин барон, а те, кто ближе к земле, видят их…

— Я сказал, что я на все готов ради сына! Помогите этому офицеру встретиться со мной.

…Тяжелый «роллс-ройс» прошуршал по гравию и остановился у подъезда. Шофер открыл дверцу. Он же проводил Курбатова в дом. Барон подготовился к встрече. Ни одного лишнего человека. Он сам встретил Курбатова. Невысокий, сухонький старичок. Сохранилась на всю жизнь военная выправка.

Барон легким наклоном головы пригласил Курбатова следовать за ним. Провел его по темному коридору, открыл дверь в кабинет.

В кабинете ничего лишнего. Все для дела и удобства в работе. Массивный резной стол прошлого столетия, книжные шкафы, столик возле кожаного массивного дивана.

Рамфоринх указал Курбатову на кресло, сам сел за стол.

— Представляться нам друг другу ни к чему, — объявил барон. — Мне сказали, что у вас есть возможность помочь моему сыну.

Курбатову надо было любыми средствами заставить барона разговориться, чтобы понять, что это за человек.

— У меня лично такой возможности нет. Мне намекнули, что эта ситуация заинтересовала моих руководителей… Я обязан был об этом сообщить полковнику Кольбергу. Таким образом мы с вами встретились…