Шрифт:
ОСНОВЫ МОНАРХИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ
Вместе с христианством Древняя Русь получила из Византии и идею монархической власти, которая быстро вошла в политическое самосознание. Эпоха крещения Руси совпала как раз с тем периодом становления ее государственности, когда централизация и установление сильной единоличной власти великого князя стали жизненной необходимостью. Историки полагают, что выбор Владимира пал именно на православие — помимо многих других причин — и потому, что оно в отличие от католичества передавало всю полноту власти императору.
Власть и христианский гуманизм
Составитель одного из первых произведений древнерусской литературы — «Изборника» (1076), называвший себя Иоанном Грешным, писал, что «небрежение о властях — небрежение о самом Боге»; испытывая страх перед князем, человек учится и Бога бояться. Более того, мирская власть представлялась Иоанну Грешному орудием Божественной воли, с ее помощью осуществляется высшая справедливость на земле, ибо «князем наказываются согрешающие».
Идеал сильной власти в эпоху раздробленности (XIII в.) выдвигал Даниил Заточник, написавший «Моление», обращенное к некоему князю: «женам глава муж, а мужем — князь, а князем — Бог».
Но идея единоличной власти была нераздельно связана с требованиями, чтобы власть эта была гуманной и4 мудрой. Интересно в этом отношении «Поучение» Владимира Мономаха, прославленного политического деятеля и яркого писателя. Мономах создал в своем «Поучении», посвященном, очевидно, наследнику, образ идеального князя. Он стремился к тому, чтобы власть была нравственной и основывалась на соблюдении евангельских заповедей. Поэтому она должна защищать слабых, осуществлять справедливость. Известно, что сам Мономах отказывался казнить даже злейших преступников, аргументируя это тем, что срок жизни человека определяет только Бог. Кроме того, князь, с его точки зрения, должен постоянно учиться: «что умеете, того добра не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь». Считалось важным, чтобы князь окружал себя мудрыми советчиками, независимо от их социального положения. Так, Даниил Заточник писал: «Не лишай хлеба мудрого нищего, не возвышай до облаков богатого глупца».
Разумеется, между этими рекомендациями и реальной жизнью была огромная разница. В ожесточенной борьбе за власть князья совершали и клятвопреступления, и убийства, но само по себе существование такого рода идеала давало возможность оценки и критики действий власти.
Проблема пределов власти
Идея власти претерпела изменения в период образования централизованного самодержавного государства — Московской Руси. Эта эпоха совпала со взятием Константинополя (1453) и падением Византии. Русь оставалась единственным православным государством, отстоявшим свою политическую независимость (царства Сербское и Болгарское утратили ее еще до падения Византии). Иван III заключил брак с дочерью брата последнего византийского императора — Софией Палеолог, став как бы преемником византийских монархов. Великого князя московского именовали теперь по византийскому образцу царем и автократором (самодержцем).
Завершила процесс религиозно-политического возвышения власти теория «Москва — третий Рим», которая в начале XVI в. была сформулирована иноком одного из псковских монастырей — Филофеем. Он утверждал, что московский царь — теперь единственный хранитель истинной веры на всей земле и владыка всех православных, ибо два Рима (т. е. древний Рим и Константинополь) пали, третий — Москва — стоит, а четвертому не бывать. Русь объявлялась последним и вечным царством православного мира, наследницей величия древних прославленных держав. В эту эпоху идея сильной, ничем не ограниченной власти стала особенно популярна.
И да ведает твоя держава, благочестивый царь, что все царства православной христианской веры сошлись в твое единое царство: один ты во всей поднебесной христианам царь.
Из послания старца Филофея ИвануIII
Единодержавную власть поддерживала церковная группировка, возглавляемая игуменом Иосифом Во-лоцким (1439—1515), который провозгласил Божественную суть власти царя: лишь «естеством» он подобен человеку, «властию же сана яко от Бога». Иосиф Волоцкий призывал покоряться великому князю и выполнять его волю, «как если бы Господу работали, а не человеку».
Характерно, что в ту эпоху у самих представителей власти не появляется и мысли о том, что их возможности должны быть чем-то ограничены.
В России, как писал историк XIX в. В. О. Ключевский, царь являлся своего рода вотчинником: вся страна для него — это собственность, в которой он действует как полновластный хозяин.
Особенно ярко это сознание вотчинника проявилось у Ивана Грозного (годы правления: 1533—1584). Иван Грозный полагал, что действия царя фактически неподсудны: нельзя обвинять его в преступлениях и бесчестить. Царь, по его мнению, не обязан подчиняться религиозно-нравственным нормам — они хороши для монахов, а не для самодержца, который свободен в своих поступках. Конечно, в силу многих личностных особенностей Ивана Грозного черты деспотизма в его теории приобрели такую вызывающую остроту. Однако суть тех представлений о роли власти и ее отношении к обществу, которые еще долго господствовали в сознании правящей верхушки, Иван IV выразил довольно точно.
Как же реагировало общество на эти проявления авторитаризма? В ту эпоху появилось несколько политических теорий, авторы которых по-разному ставили вопрос о гуманности власти и степени ее ответственности перед обществом.
Нарождающееся русское дворянство выдвинуло своего идеолога — Ивана Пересветова, который в челобитных, обращенных к Ивану Грозному, излагал программу преобразований в стране. С его точки зрения, царь должен править вместе со своими советниками, думой, и не начинать ни одного дела без предварительного обсуждения с ними. Однако Пересветов полагал, что власть должна быть «грозной». Если царь кроток и смирен, то его царство скудеет, если же он грозен и мудр, то страна процветает. Пересветов описывает беды, которые приносит Руси произвол бояр, поборы наместников, лень и взаимная вражда царских слуг. Но единственным выходом из этого положения он считал усиление деспотизма, ориентируясь (что очень характерно) на Восток, на порядки, царившие в Турции. Правда, при этом Пересветов подчеркивал, что в истинно сильном государстве подданные должны чувствовать себя не рабами, а свободными людьми.