– Слушаю вас?

Я засмотрелся на его брови: угольно-черные, изломанные, как у опереточного Мефистофеля, пробормотал:

– Да вообще-то я даже не знаю точно, зачем пришел. Наверное, хочу найти таких же придурков, как и сам.

Ничуть не удивившись, он оглядел еще раз с ног до головы и обратно, сделал шаг в сторону.

– Заходите.

Я прошел мимо, оказавшись в просторной прихожей. Привычно расположенные в таких квартирах двери в туалет и в ванную комнату, в гостиной тесно сдвинутые столы, то есть квартиру даже не стали перестраивать под офис. Пять столов, заняты только два, остальные – свалка для разноформатных книг, брошюр, журналов, буклетов, коробок с лазерными дисками. Из дисков почти все простые сидюки, продолговатые коробочки дивидишек заметил лишь на последнем столе, да и то под горой дискет, что уже давно вышли из употребления. Тут сидюки уже устаревают, а у них – дискеты... Мама моя, куда я попал?

Двое парней, что так и не повернулись в мою сторону, сидят за компами, шарят по Инету. Судя по заставкам, осматривают новостные сайты по высоким технологиям.

– Я Чернов, – сказал парень. – Замдиректора, хотя, если честно, я же и уборщица... Просто надо было на кого-то оформлять.

Голос у него был слегка извиняющийся, мол, только не подумайте, что лезу в начальники. При таком росте еще и сутулый, недаром захотелось в трансчеловеки.

– А где директор? – спросил я.

– В универе, – ответил Чернов. – Он в аспирантуре, дел много.

– А у вас, – полюбопытствовал я, – дел меньше? Учиться не думаете?

Он усмехнулся, глаза за стеклами очков остро блеснули.

– Я уже отучился. И кандидатскую защитил. А вы не из милиции?..

– Да вроде нет.

– А то вопросы больно протокольные, – пояснил он с холодком. – Вообще-то мы собрались здесь не для того, чтобы найти единомышленников, а затем ударить по пивку.

Взгляд у него оставался настороженным и не совсем дружелюбным.

– Понимаю, – ответил я. – А у меня цель – найти именно единомышленников. Но, правда, тоже не для пивка. Хотя не могу сказать четко зачем. Наверное, хочется что-то делать. А что, как-то даже не представляю. Может быть, вы продвинулись дальше? Я буквально на днях узнал о трансгуманизме, сингулярности и всем прочем. Ну, не совсем на днях, но постыдно поздно. Вообще я пока как в тумане. Информации много, все сразу... Мир сейчас настолько... гм, широк, что каждый выбирает в нем свою нишу, называет ее миром и живет себе, не подозревая, что совсем рядом есть миры богаче и красочнее.

Он слушал внимательно, я поглядывал на спины парней, которых он представлять не стал, оба вроде бы начали прислушиваться к разговору.

– Зачем мы собрались, – ответил он, – вроде бы понятно. Зачем вообще собираются люди. По интересам собираются. Да и легче выживать...

– Как клуб анонимных алкоголиков? – полюбопытствовал я. – В смысле, тому, кто бросил пить или курить, надо держаться таких же?

Он кивнул:

– Верно. Это первый шаг. Но у нас и первый, и второй – позади. Хотите быть чем-то полезным, расскажите о себе. А мы постараемся понять. Садитесь, вот здесь свободно.

Те парни, хотя и сидят к нам спинами, явно прислушиваются. Свободным оказался стул, с которого Чернов снял пару папок, сам сел напротив.

Я сел, чувствуя странную раскованность души, словно именно с этими ребятами бывал на вечеринках, где мы вместо дискуссий, как играл «Спартак» и сколько мог бы забить, если бы да кабы, старательно намечали туристические маршруты по Марсу и спутникам Юпитера.

– Я пустоцвет, – сказал я откровенно. – Живу, как все, а это понятно как... Но остатки гордости говорят, что еще мог бы, да... Вот и подумал поискать себе подобных. Чтоб если уж экстремальный секс, то на Марсе...

Я замолчал, изливать душу не собираюсь, умному достаточно, а Чернов, выждав чуть, кивнул. Глаза за толстыми стеклами очков стали серьезными и внимательными, никакой насмешки. Даже удивления я не заметил, чего втайне опасался.

– Так-так, – сказал он после паузы, – вы не против экстремального секса, но на своих условиях... только на Марсе...

– Еще на спутниках Юпитера согласен, – сказал я чуть бодрее. – Или еще дальше.

Он кивнул:

– Очень разумно. Очень... Гаркуша, ты слышал? Вот как надо. А ты сразу в бутылку лезешь. Вот товарищ вроде бы и согласен, но с небольшой поправкой... И никаких конфликтов с избирателями, никакого противоречия с устоями общества.

Ближайший из сидящих за столами оглянулся, проворчал:

– Конформист твой товарищ. А я сразу правду-матку в лоб. Как товарищ Нагульнов.

– Зато товарищ Давыдов добивался результата, – сказал Чернов наставительно. – И общество его понимало. Как вас зовут, извините? А то в России имена называют только на третий день, что стало темой для анекдотов...

– Вячеслав Стельмах, – ответил я, – даже Вячеслав Васильевич Стельмах. Но, увы, сам разумею, что своей пескарьей жизнью не заслужил ни по батюшке, ни даже полного имени...

– Слава, – полувопросительно сказал Чернов. – Так? Очень приятно, Слава. Эти вот двое балбесов – Гаркуша и Знак. Очень хорошие ребята, только очень революционные. Им недостает как раз вашей сдержанности и вашей мимикрии. Вы, дескать, такой же, как все большинство, населяющее планету. Вы совершенно правы: с этим абсолютным большинством спорить бесполезно. Дураки всегда уверены в своей правоте. Чем дурак ниже по уровню, тем он увереннее.

Он повысил голос и строго посмотрел на Гаркушу, что повернулся было к экрану.