Но Мрак же послушался, мелькнуло к него в голове. И Олег... Значит, так надо. Оба не сказали, зачем прикидываются, просто случая не было...

— Хорошо, — ответил он. — Как скажешь, царица.

Она вскинула высокие брови:

— Так чего же стоишь, растяпа?

Он с трудом понял, что от него хотят, вылез из-за стола, пошел к выходу. Уже у самой двери услышал затухающие слова Алконост, значения которых не понял:

— Когда он не встал сразу, я уж начала было беспокоиться...

И чей-то угодливый голосок:

— Кто из них устоит?

Ноги сами понесли к раскрытым дверям конюшни. Коней любит, за ними ходить вовсе не зазорно, а если что делать надо, то подскажут Олег, он умный, или Мрак, тот смелый. А ему лучше сопеть в тряпочку, он что ни скажет, то невпопад, оба только сердятся...

Кони довольно фыркали, он расчесывал гривы и хвосты, всем до единого заменил теплую воду на свежую ключевую, досыпал овса. Выбрал колючки, осмотрел копыта, проверил уши, нет ли клещей. Кони благодарно обнюхивали его руки и даже лизались как собаки.

Лишь к полудню увидел, как огромный черный волк проскочил в прикрытые врата. В окровавленной пасти трепыхалась птица, какой Таргитай никогда не видел. Таргитай бросился наперерез, но Мрак словно не видел, а то и в самом деле не видел, не может же в самом деле быть таким... таким...

К вечеру удалось увидеть пролетевшую над дворцом огромную страшную птицу с красным гребнем. В когтях что-то висело, даже шевелилось, но птица исчезла так быстро, что рассмотреть не успел.

А когда пришла ночь, он потерянно улегся на охапке сена, поплакал немного, чувствуя себя совсем покинутым. За весь вечер ему бросили пару сухих лепешек, которыми хоть о землю бей, хоть под ножку стола подкладывай.

Конечно, как всякий невр, он умеет обходиться без еды по несколько дней, но все ж после такого обеда...

Остальные невольники, как и он, спали там же, где трудились. Лишь двух-трех он видел, когда те рано утром таскали бадьями воду наверх к женщинам, но затем и эти бедолаги отправлялись крутить колеса. Таргитай слышал треск, расщелкивание камешков, глухое постукивание массивных жерновов.

Он заметил, что когда невольники возвращались из женских палат, у многих кровоточили спины, исхлестанные так, что кровь стекала по ногам.

Снились ему поляны, хлев, стога сена, а когда открыл глаза, он в самом деле лежал на охапке сена. Удивленный, поднялся, огляделся, не сразу вспомнил, что Мрак и Олег что-то задумали, а ему пришлось ухаживать за конями, где, не дождавшись возвращения друзей, и заснул.

— Ну и ладно, — сказал он с обидой. — Ну и скрытничайте...

Все-таки свежую воду в конюшню таскал с тяжелым сердцем.

Прошло еще два дня, за все время Олега больше не видел, а Мрак пробегал мимо по двору, одним махом одолев все десять мраморных ступеней и пропадал внутри дворца.

На душе стало так горько, что он сел прямо на охапку сена, поплакал чуть, пальцы сами по себе поискали дудочку за пазухой, не нашли. Мелькнула слабая мысль, что хорошо бы вырезать новую, нужно только отлучиться в лес, там орешник прямо у подножия холма, но чувствовал себя таким голодным и брошенным, что погрустил, потом вытер слезы, начал намурлыкивать новую песенку, что уже дня три вертелась в душе, толстая и бесформенная, как облако, из которого то блеснет золотая чешуйка золотой рыбки, то на миг покажется красная игла диковинного зверя, то мелькнет девичий платок...

Он сам не помнил, как тихонько запел, стараясь никого не потревожить. Пел, не чувствуя под пальцами привычных дырочек, не чувствуя теплого дерева, но все же пел, потому что пелось как в радости, так и в горе, не поется только после сытого обеда, тогда вообще никто не поет, а только горланят, а сейчас горько, и он поет что-то горькое, невеселое...

В сторонке глухо бухнуло. Когда он обернулся, там разгибался Мрак. Лицо перекосилось, спина закостенела, слишком долго бегал в волчьей личине. Оборотень был худ, черные волосы, слипшиеся от пота, висели грязными сосульками. На заострившемся лице глаза прятались под выступившими, как навесы скал, надбровными дугами, Таргитаю они показались двумя зверьками в глубоких норах.

— И ты при деле? — сказал он сипло. — Ну и хорошо...

— Мрак, — прошептал Таргитай. — Что мы делаем?

— Ты чистишь коней, — ответил Мрак. — Олег высматривает врагов, а я в лесу целыми днями...

— Нет, я хотел спросить, зачем?

— Как зачем? — не понял Мрак.

— Ну да. Ты ловишь зверей, Олег летает... Зачем?

— Не говори дурости, — прервал Мрак нетерпеливо. Он беспокойно оглянулся. — Мы, наконец-то, получили то, к чему шли.

— Что?

— То, что нам хочется, — объяснил Мрак. — Ты все еще не понимаешь, что это и есть счастье! Счастье служить таким красивым, мудрым и благородным женщинам. Счастье подчиняться им. Счастье делать для их все, что они пожелают... и даже больше, если я смогу такое придумать, чтобы их обрадовать еще больше.