Олег чувствовал, как острый взгляд пронзил его, как яркий солнечный луч пронзает лист, когда становятся видны все жилки и даже движение сока.

— Вы не совсем люди, — проговорил старик скрипучим голосом, в котором Мрак все же уловил далекие отзвуки воинских призывов, что перекрывали шум битвы, рев разъяренного тура, даже слышал лязг железа о железо. — Как давно я не зрел таких странных людей из Леса...

Мрак сказал пораженно:

— Батя, ты прямо в душу смотришь!

А Олег даже отшатнулся:

— Мы прошли весь мир, но никто не сказал нам... из людей, что мы не такие, что мы из Леса. Ты в самом деле мудрей всех, нами видимых.

Волхву, наверное, почудилось умаление его достоинства, проворчал:

— Я не думаю, что вы видели много.

Мрак ощутил, что плечи сами расправляются гордо: повидать пришлось немало, но внезапно в груди кольнуло острым: но придется ли повидать больше? Числобог сказал, что его ниточка вот-вот прервется... А он, вместо того, чтобы мчаться хотя бы успеть увидеть перед смертью ту, ради которой подставил под отравленное лезвие свою грудь...

Он шумно вздохнул:

— Ты прав, отец. Видели мы мало, а успеем увидеть еще меньше. Что у вас за царство, с кем воюете?.. Я вижу у вас есть на нас виды, но и у нас, скажу честно, на вас тоже есть.

Старый волхв продолжал всматриваться в них пристально и недоверчиво. Воевода спросил нетерпеливо:

— Из Леса?.. Ну и что? Мы часто встречаем лесные деревушки.

— Это не такие...

— А чем они лучше?

— Они... другие.

— Чем?

— Пралюди, — ответил волхв замедленно. — Были такие люди, не от Адама и Евы, а от Адама и его первой жены Лилит... В них было много из того, чего нет в нас, детях благословенной Родом пары. А потом и вовсе... Когда Род наслал великий потоп, ибо снова был недоволен творением своих рук, часть тех первых людей, их звали неврами, переждала эти страшные сорок дней в пещерах, закрыв входы камнями, а другие в личине волков-оборотней пробрались на ковчег...

Воевода попятился, смотрел на троих устрашенными глазами:

— Так что же... они не люди?

Волхв развел руками:

— Теперь уже не узнать... Когда в эти северные края пришел величайший из старых героев Яфет... да, тот самый, который башню до неба, дабы сразиться с самим Родом, то привел свой род, детей и челядь... В этих дремучих лесах он и встретил невров... Был бой или нет, память не сохранила... но, говорят, что кто-то из рода Яфета все же с этими неврами... словом, теперь на свете есть люди, что пошли от Яфета, и есть те, что от той помеси. Ну, полулюди-полуневры... Говорят, остались где-то и совсем чистые невры, но это уж враки.

Голос его дрогнул, а воевода поспешно сделал рукой жест, отгоняющий колдовские чары.

— Чур нас!.. Мы-то, надеюсь, ведем свой род только от благородного Яфета?

Волхв сказал успокаивающе:

— Все в Гиперборее ведут род от Яфета. Ну, разве что какие-то племена полукровок и сохранились где-то в лесах, то уже выродились. Их постепенно находят и истребляют. Не со зла, а так... Простой народ всегда страшится тех, кто что-то умеет больше.

Воевода вздохнул с облегчением. Олег поглядывал на Мрака предостерегающе, не брякнул бы, что они не какие-то полукровки, а самые что ни есть невры, но Мрак в свою очередь посмотрел на Таргитая, однако дударь не слушал умные речи, а зачарованно рассматривал блестящие доспехи, яркие красные попоны на конях, уздечки с медными бляшками, начищенными так, что глазам больно.

Примчались двое всадников, что-то прокричали воеводе. Тот отмахнулся, тех унесло как ветром, но с собой захватили почти всех конников, оставив с чужаками только троих, не считая воеводы и старого волхва.

Олег поерзал в седле. Новенькая кожа звонко поскрипывала, пахло свежим потом. Тягостное чувство, что говорят и делают не то, усиливалось, наконец он вмешался:

— Простите, что прерываю важный разговор о наших истоках... Но что за страшная битва с теми несчастными урюпинцами? Что стряслось?

Старый волхв взглянул на воеводу. Тот раздвинул плечи, грудь сама выгнулась вперед, а голос сразу стал злым и хриплым от ненависти:

— Там, за рекой, худший из всех людей на свете!

— Да?

— Там владения Вернигоры, нашего извечного противника, да будет проклят его род вовеки и всегда, а все его предки перевернутся в гробах!

Олег поспешно согласился:

— Да, у вас, вероятно, веские основания...

— За рекой, — прорычал воевода, — начинаются земли тупого и жадного человека. Волей случая, а не по уму или доблести ставшего правителем. Вернигора силен, кто спорит, но глуп, как дятел, давно бы уже пустил царство по ветру, если бы не его умелые воеводы... Еще у его есть близкий волхв, такой же тупой, что оскорбительно для этого рода занятий, ибо тупой волхв — оскорбление богов, но этот тупой как-то наловчился двум-трем заклятиям, ну пусть полдюжине, но не больше!..

Мрак многозначительно посмотрел на Олега. Тот старательно не замечал оскорбительный взгляд оборотня, что, мол, он знает и еще большее оскорбление для богов, слушал и впитывал каждое слово престарелого волхва.

— Но если тот волхв туп, — сказал он осторожно, — значит...

Старый волхв ответил вместо воеводы:

— Если бы! Но бывает и такое, что в нашем деле мудрость значит не все. Этот тупой и невежественный волхв по недосмотру богов овладел очень мощными заклятиями! Очень. Я знаю их больше трех сотен, мне служат боги подводные, горные и множество вихрей и вихриков, но удерживаю напор Кичастого, так его зовут, только благодаря умению вязать тонкие нити заклятий. Пока рвет, я успеваю сплести новые. В конце-концов он изнемогает и возвращается в свою башню... или подземную нору, я так и не знаю, где он обитает.