— Есть здесь кто-нибудь? — спросил Олег громко.

Эхо раздробилось под темным сводом, его собственный голос прозвучал грозно и пугающе.

Внезапно прямо из стены, на которую упорно смотрел Олег, медленно вышла молодая женщина в длинном платье, но с голыми плечами и обнаженной грудью. Волосы роскошной волной падали на спину, женщина выглядела бледной, у Колоксая сердце застучало еще громче, ибо такого безукоризненного лица не видел ни в своем царстве, ни в соседних.

— Есть, — ответила женщина ясным чистым го-лосом. — Меня зовут Минакиш, я хозяйка этих гор. Ты это знаешь, красноголовый. И ты видел, где я была.

— Я только предполагал, — признался Олег. — Я не силен в видении. Меня зовут Олег, я волхв из Леса. Это благородный Колоксай, витязь и царь одной... очень далекой страны.

Она подошла ближе, вступая в полосу света. Дыхание Колоксая вырвалось с хрипом, будто стальной кулак ударил в живот. У волшебницы Минакиш было три груди, три в ряд, все полные, круглые, с выступающими красными сосками и оттопыренными кончиками, словно ощутили свежий ветерок или его горячий взгляд.

Кожа ее была чиста как мрамор, живот блестел, словно только что умащенный дорогими маслами, талию охватывал не по-женски широкий и грубый ремень с металлическими бляхами, те со странными знаками, от которых у Колоксая зарябило в глазах, а голова сразу пошла кругом.

Глаза Олега как завороженные то и дело опускались с ее лица, взгляд отыскивал роскошные груди. Он делал титанические усилия, поднимал взор, но легче перетащить Авзацкие горы, чем удержать глаза, смотреть ей в лицо, кивать, соглашаться...

Минакиш смотрела с понимающей улыбкой. Ее полные губы слегка раздвинулись, рот был влажный и алый, зубы восхитительно неровные: передние крупнее, дальше частокол помельче, отчего улыбка была чарующей без всяких чар и даже простого колдовства.

— Вы не простые люди, — сказала она наконец. — Воспользуйтесь моим гостеприимством. И расскажите, если захотите, что вас сюда привело.

Колоксай расправил грудь, приятно, когда женщина замечает, что мужчина перед ней непростой, а калика внимательно смотрел, как из пола поднимается глыба камня, на ней медленно оформляются блюда, сперва каменные, потом перетекают либо в золото, либо в серебро, из боков выпячиваются пупырышки, превращаются в камешки, внутри возникает чарующий свет, искры, огоньки.

Олег с неловкостью отвел глаза в сторону. Любой колдун, с которым сводит судьба, знает больше, чем он.

Улыбка не покидала полные губы волшебницы. В глазах был смех, но явно чувствовала их замешательство, одно дело — стол из камня, другое — если вот так и яблоки, что могут в желудке снова в камни, Олег услышал тихие слова, язык незнаком, пытался запомнить, но волшебница говорила быстро и шепотом, а какие знаки в это время делала под столом, какую мысль переплела с другой, все не схватишь, он сдался и только пытался прощупать мыслью и чутьем колдуна эти пахнущие яблоки, гроздья винограда, медовые груши, а затем наконец и жареную птицу, молочного поросенка...

Увы, он чувствовал себя глухим, потому протянул к столу руку без охоты, принужденно. Колоксай, глядя на Олега, тоже замешкался. Этим двоим что, колдуны, а он — простой и честный, вдруг да обломает свои красивые зубы...

Минакиш царственно взяла виноградную кисть, ее тонкие длинные пальцы небрежно обрывали налитые солнцем ягоды, Колоксай невольно смотрел, как те с легким хрустом лопаются, брызгают соком, но тут же бесстыдно таращил глаза на удивительные груди волшебницы.

Олег ел вяло, брови сошлись на переносице, едва не терлись рогами. С глазами кое-как совладал, напомнив себе, что так на нее смотрит каждый, а вот он — не каждый, он стоит больше, а значит, и смотреть должен иначе.

Похоже, волшебница уловила изменение в этом незнакомце с красными, как костер, волосами и удивительно зелеными глазами.

— Ты отважен, — заметила она, глаза ее внимательно пробежали по его могучей фигуре. — И силен.

— Я? — удивился он. — Отважен?.. Я дурак, который раньше считал себя умнее всех, да и то всех нас тогда было трое. Не обижайся, но дурость за отвагу принимают часто.

Она усмехнулась краешком губ:

— Зачем обижаться? Это ты не меня называешь... не совсем мудрой. Но ты в самом деле... Что-то в тебе странное. Во всяком случае непростое. Ты первый, кто вот так по своей воле явился...

Колоксай перестал жевать, насторожился:

— Ты настолько свирепа?

Она улыбнулась краешком тщательно вырезанных губ:

— У меня правило: никаких гостей. Ни званых, ни незваных. Никто из попавших сюда еще не вернулся.

Рука Колоксая дернулась кверху, словно он хотел почесать затылок, там же торчала рукоять боевого топора.

— Это негостеприимно, — сказал он.

Она вскинула брови:

— Разве? Вторгаясь без приглашения, вы должны были быть готовы к любому приему.

Колоксай оглянулся на волхва. Олег пожал плечами:

— Ко всему нельзя быть готовым. Но ты могла бы сперва удовлетворить наше любопытство...

— Его любопытство, — поправил Колоксай. — Я что, мне ничего не надо. Я могу и вернуться...

Говорил он легко, но глаза настороженно следили за волшебницей. Схватить бы за горло, чтоб из хорошенького ротика ни одного заклятия... А потом и руки связать, а то волшебницы и пальцами насылают порчу. Но между ними широкий стол, такую глыбу не опрокинешь, а пока выберешься из-за такой же каменной лавки, вросшей в пол... выросшей из пола...