она спешила наверх.

"Джудит, пусть идет" - вмешался твердый голос Роберта.

Елена нырнула в ванную комнату и закрыла за собой дверь.

У сестер была одна ванная на двоих, поэтому сначала Елене пришлось вытащить из ванны

все игрушки Маргарет. Стараясь ни о чем не думать, она достала розовую резиновую утку, пиратский корабль и набор цветных

пластмассовых кружечек. Фиолетовый морской котик бессмысленно улыбался, взирая на нее своими нарисованными глазами.

Как только ванна была опустошена, Елена открыла настолько горячую воду ,насколько она могла вытерпеть и налила значительное количество

пены для ванной с запахом абрикоса из бутылки, которая должна была успокоить ее мысли, и омолодить ее кожу.

Успокоение и омолаживание звучало приятно, хотя Елена сомневалась, много ли она могла

ожидать от бутылочки пены для ванной.

Когда ванна была наполнена и с тонким слоем пузырьков пены, Елена быстро разделась и залезла

в горячую воду. Вода обжигала сначала, но она постепенно расслабилась, привыкая

к температуре.

Когда ей стало комфортно, она откинулась в воду, ее волосы плавали как у русалки, звуки

в доме были заглушены водой в ее ушах, и она наконец позволила вырваться мыслям, которые она избегала.

Слезы наполнили ее глаза и потекли по ее щекам сливаясь с водой в ванне. Она верила, что,

все будет теперь нормально, когда они вернулись домой, что все будет вновь хорошо.

Когда она и ее друзья попросили Стражей вернуть их обратно и все поменять, обратить

смерти, исправить то, что разрушено, сделать так, чтоб все было будто ничего опасного не происходило

в маленьком городке Феллс Черч, она думала, что это сделает ее жизнь простой и легкой. Она была б

с семьей, с друзьями, с ее Стэфаном.

Это не сработало бы, не так ли? Такого никогда не будет, только не у Елены.

Как только она вернулась в город, в первый же день, когда она вышла на улицу светлым летним днем в Феллс

Черч, что-то темное, злое и сверхъестественное стало преследовать ее и ее друзей.

А что касается Стэфана...Боже... Стэфан. Что с ним происходило?

Когда она закрыла глаза, она увидела Калеба летящего по воздуху и услышала этот ужасный,

треск в конце, который издала голова Калеба, когда встретилась с мраморным мавзолеем. Что если Калеб никогда

полностью не восстановится? Что если этот милый невинный парень, этот парень, чьи родители умерли и оставили его, также как

и ее родители умерли и оставили ее, был сломан навсегда по вине Стэфана?

Стэфан. Как он стал таким человеком, который мог бы сделать что-то подобное? Стэфан, который чувствовал вину

за выпитую кровь у лесных животных, голубей, кроликов и оленей. Стэфан, которого она

знала до глубины его души, который, как она думала, ничего от нее не скрывал - тот Стэфан никогда бы не

навредил человеку таким образом.

Елена лежала в ванне, пока вода не остыла и ее слезы не остановились. Затем она вылезла, опустошила

ванну, высушила волосы, почистила зубы, надела ночную рубашку, пожелала спокойной ночи тете Джудит и Роберту, и

забралась в кровать. Она не хотела писать ничего в дневнике. Не сегодня.

Она выключила свет и легла прямо, на спину, уставившись в темноту - такую же черную,

как глаза Дэймона, подумала она.

Дэймон был монстром, она знала, что он убивал, хотя и не так беспечно, как он притворялся; он

манипулировал людьми и наслаждался этим; он преследовал и ненавидел Стэфана сотни лет, но она

также видела маленького потерянного мальчика, запертого внутри него. Он любил ее, она любила его, и он

умер.

И она любила Стэфана. Отчаянно, преданно, бесспорно. Она любила искренность в его глазах, его гордость,

его изысканные манеры, его честь и его ум. Она любила его за то, что он отверг монстра, который затаился

в нем, того самого, что заставлял многих вампиров совершать ужасные поступки. Она любила это чувство сожаления в нем, о его

прошлом, о его ненависти и ревности к Дэймону, о тех ужасных поступках, которые он видел. И она любила надежду, которая

всегда возникала в нем, силу воли, которой обладал Стэфан, и которая позволяла ему продолжать бороться с

темнотой.

После всего этого, она любила Стэфана. Но она боялась.

Она думала, что знала его вдоль и поперек настолько, что могла ясно видеть до сокровенных уголков

его души. Это не было правдой, теперь уже нет. Не с тех пор, как Стражи лишили ее сил, разрушая их