— Да-да, ты прав... Звезды и все такое... Окоем долго смотрел на лагерь агафирсов, вслушивался, затем его острые глаза прошлись по Олегу, его усталому лицу, рукам, на которых свежие ссадины, испачканной в земле одежде.

— Похоже, — сказал он с расстановкой, — можно не спрашивать, где ты был ночью.

Олег ответил непослушным голосом:

— Вот и не спрашивай.

— Но я вижу по твоему лицу, — сказал Окоем почти злорадно, — что не все удается и тебе... мудрый!

Олег проговорил мертвым голосом:

— Все не удается даже богам.

Снизу послышалось звяканье металла. На стену резво взбежал Скиф, в полных доспехах, шлем блестит, но глаза довольные.

— Доброе утро, —поприветствовал он. — Что-то у противника стряслось... А вы ранние пташки! Только что с Олегом... Такой помятый вид, будто бражничал всю ночь, а потом обошел всех непотребных девок!.. А у нас поймали лазутчиков... Ума не приложу, как они оказались так близко от стены... в тех проклятых развалинах, почему наши стражи ничего не заметили?.. Не иначе как проклятые колдуны... Правда, их самих кто-то потрепал, потрепал.

Окоем хмыкнул:

— Иначе бы и не поймали.

— Верно, — согласился Скиф. — Их было пятеро, но в живых оставалось только двое. Да и те израненные, даже ползти не могли. Видать, колдовства не хватило, чтобы вернуться.

— Или их не стали забирать, — предположил Окоем.

— Как это?

— А не колдуны вовсе, — ответил Окоем хладнокровно. — Что я, колдунов не зрел? Да и ты их встречал, встречал, по морде лица вижу. Это не колдуны, а так... Они ж сами сказали! А перед смертью чего врать?

— Воинская хитрость, — предположил Скиф. — Настоящий воин дерётся до конца!.. Они ж какую чушь плели, что проклятый колдун, которого они преследовали, обернулся черной тучей, поразил их молнией и улетел!. Ха, что-то я не слышал грома, а какая молния без грома? Ты такое видел?

— Тыщи раз, — ответил Окоем. — Когда далеко.

— Так это ж было по ту сторону городской стены! Мы б оглохли от треска. Так что брешут, брешут. Молодцы, до конца держались. Как думаешь, Олег?

Олег кивнул:

— Да, конечно. Когда бьет молния, то либо пожар, либо обугленные да оплавленные следы. Наверное, молния — это такой твердый... или почти твердый огонь, как думаешь?

Скиф брезгливо отмахнулся:

— Не мое это дело, из чего молния, раз я не могу взять ее в руки. Но их потрепала не молния, тут ты прав. Скорее их рвал какой-то зверь, у которого и зубы — ого, и когти—о-го-го, да и вообще...

Он не сумел объяснить, что такое «вообще», двигал пальцами, морщил лоб, наконец плюнул им под ноги, повернулся и пошел на другую стену.

Над землей медленно ширился слабый болезненный свет хмурого утра. Чародеи собрались в шатре Хакамы. Пришли все шестеро, как только убедились, что никаких вражеских воинов в лагере Агафирса нет. Ковакко, зелёный от страха, метался по шатру, спотыкался о ноги чародеев. Беркут буркнул брезгливо:

— Сядь. Без тебя тошно.

— Не могу! — выкрикнул Ковакко. — Ты делаешь вид, что это не он начертал кровью? Пусть Агафирс и его воины думают что угодно, но мы-то понимаем, кто это был! Посмотри еще раз!

Беркут не повернул головы. Другие тоже старались не смотреть на размашистую надпись: «Ещё не поздно вернуться!»

Россоха подал голос:

— Не кажется ли вам, что Олег всё же как-то сохранил свою мощь?

Беркут буркнул еще злее:

— Мы все лишились магии. Он — тоже.

А Боровик добавил нервно:

— Мы на всякий случай это проверили не один раз. Помнишь, подсылали к ним по дороге людей? Даже когда ему грозила гибель, он отбивался без магии.

— Может быть, не хотел выказывать?

— Хитрил?

Беркут возразил зло:

— Он слишком осторожен. Если есть возможность отбиться издалека... магией, он обязательно бы так сделал. Россоха развел руками:

— Тогда... как объяснишь?

— Это я должен разводить руками, — ответил Беркут раздраженно. — Мы все знаем, что в лагерь Агафирса мышь не проползет. Богоборец не рискнул бы, даже если бы там всех сторожевых убрали! Да вы и сами его знаете. Но он побывал в лагере! Он убил шестерых в шатре Агафирса... страшно подумать, если бы Агафирс случайно не задержался у костра со своими старыми воинами!