25 марта 1981 года на здании бывшего Второго общественного собрания была открыта мемориальная доска, посвященная памяти Л. В. Собинова: барельеф из белого мрамора, выполненный краснодарскими скульпторами А. Аполлоновым и Н. Бугаевым.

Было у него и другое увлечение, как казалось, более серьезное и основательное с учетом характера его работы. Дело было в том, что Николай Яковлевич в свое время очно окончил агрономический факультет Кубанского сельхозинститута. Затем некоторое время он работал в колхозе на рядовой и руководящей работе, оставаясь при этом страстным почитателем агрономической науки. Любовь к земле привил ему впоследствии известный председатель колхоза «Красная звезда» станицы Пластуновской Динского района Василий Кириллович Сивак. Именно там Николай Яковлевич прошел школу земледелия, приобрел широкие агрономические познания. Кстати, в этой станице нашел он и невесту, затем будущую жену — дочь председателя колхоза красавицу Людмилу. Так вот, достав в Москве книгу Александра Васильевича Чаянова, детально ее изучая, с радостью обнаружил множество совпадений в научных взглядах с необоснованно репрессированным ученым — экономистом.

Особенно ему нравилась работа А. В. Чаянова «Участковая агрономия и организационный план крестьянского хозяйства». Николая Яковлевича приятно поражала не только молодость автора, написавшего научный труд, но и глубина, и широта его научного мышления, свойственная людям смелым, наблюдательным и, безусловно, одаренным. Да и как было не восхищаться следующими строками из этой книги: «Могут возразить, что работа агронома в конечном итоге — искусство, что нельзя научиться быть агрономом, но в ответ на это можно перефразировать известную фразу И. А. Стебута и сказать, что наука не может сделать человека агрономом, но она может сильно помочь ему сделаться агрономом».

Или эти слова: «Теперь же этой помощи не существует, ибо общественная агрономия не только не обобщила свой опыт, но даже не делала попыток воспользоваться обобщением родственных дисциплин: педагогики, коллективной психологии и пр.

Благодаря этому не только новые работники общественной агрономии часто бродят впотьмах, но даже вся русская агрономия не может, в частности, точно определить и выразить в конечных обобщениях весь смысл перехода от уездной агрономии к участковому типу».

И вместе с автором Николай Яковлевич как бы мысленно ему вторил: «Года два назад, обобщая впечатления от истории бельгийской общественной агрономии, нам пришлось попытаться дать общее определение задач агрономической помощи населению, которое и формулировалось в трех следующих пунктах:

1) ввести в народное хозяйство страны усовершенствованные методы техники земледелия и скотоводства;

2) изменить организационный план хозяйств в сторону большего соответствия текущим условиям экономической действительности страны;

3) организовать местное население в союзы и группы, которые, с одной стороны, путем кооперативного обобщения отдельных сторон производства увеличили бы силу хозяйства; а с другой стороны, взяли бы на себя закрепление и дальнейшее угулбление реформы народного хозяйства.

Эти предложения в силу своей общности могут быть приложены к агрономической работе любой страны.

Однако хотелось бы теперь дополнить это определение, оттенив то, что, по нашему мнению, и делает агрономию общественной, — ту конечную социальную цель, которую преследует этот институт».

Да, Николай Яковлевич был истинным агрономом, связывавшим всю жизнь с матушкой — кормилицей землею.

Эти мысли молодого ученого — экономиста тем более были важны, поскольку Николай Яковлевич ясно видел, что крупнейшая российская житница, его родная Кубань, нуждается в современном осмыслении действительности.

Николай Яковлевич часто задумывался о природе многих вещей, пытаясь постичь их истинный смысл, но именно агрономия представлялась ему той точкой опоры, посредством которой можно было перевернуть и преобразовать весь мир. Он, как и А. В. Чаянов, считал, что перед агрономом находится некоторое большое количество «хозяйствующих людей», имеющих свою систему, свой организационный план, свои навыки и представления о сельском хозяйстве; людей, которым приказывать ничего нельзя и которые все предпринимают по своей воле и сообразно своему пониманию.

Приходится после глубокого анализа местного хозяйства определить те его стороны, которые наиболее легко поддаются изменению и могут дать скорый и ярко выраженный эффект.

Потом тем или иным способом обратить внимание хозяев на возможность изменения в их привычных методах работы и путем воздействия, устного или письменного, путем примера, наглядного доказательства убедить население в преимуществе нового приема над ранее практиковавшимся, доказать его большую выгодность…

Словом, заменить в головах местного населения старые представления новыми.

И Николай Яковлевич, ставя перед собой вопрос, созвучный чаяновскому, о том, что же может помочь участковому агроному в его ответственной и труднейшей задаче, приходил к выводу, что это прежде всего понимание крестьянского хозяйства, умение оценить и разобраться в конструкции его организационного плана, в умении уловить его хозяйственную душу.

Вскоре Николаю Яковлевичу Голубю жизнь предоставила возможность в полной мере реализовать свои агрономические познания. Дело в том, что в те годы на майском (1982) Пленуме ЦК КПСС была принята Продовольственная программа на период до 1990 года. Оглядываясь в прошлое, можно безо всякого преувеличения заметить: это была вполне научно обоснованная и смелая попытка прежде всего партийных органов страны сформулировать и выдвинуть программу, которая бы на практике привела к обеспечению пропорционального и сбалансированного развития всех отраслей агропромышленного комплекса с целью устойчивого снабжения страны продуктами питания, сельскохозяйственным сырьем, дальнейшего повышения уровня жизни народа.