Италия по территории немного больше Краснодарского края, а проживает там 60 миллионов человек. Магазины, как и ожидал Дьяконов, были буквально завалены продуктами высокого качества, удобно расфасованными, нарядно упакованными, разнообразнейшего ассортимента. Зайдешь в магазин — одних колбас сто сортов. Вспомнишь нашу действительность — плакать хочется. Да что у нас, руки другие или народ менее способен? Да нет же!

Пожалуй, Василию Николаевичу нельзя было отказать в стремлении продвинуть Кубань по пути развитого рынка, однако на деле все складывалось как бы вопреки его желаниям.

По логике, губернатору следовало незамедлительно заняться грамотным решением именно экономических вопросов развития региона, но политические страсти не только отвлекали, а даже мешали развитию позитивных процессов.

На псевдореволюционный лад настраивали и тревожные сообщения из Москвы. К примеру, министр юстиции Федоров объявил о возможности возбуждения уголовных дел в отношении всех членов Политбюро ЦК КПСС.

Понимал ли Дьяконов в те драматические дни, что ему не удержать ситуацию под контролем, не справиться с краем, не выполнить многочисленные обещания, данные жителям Кубани?

Судя по всему, понимал, ибо за несколько дней до своего скандального освобождения, он с волнением в голосе произносил такие слова:

— Это наш последний шанс. Последний. Для всех. Упустим — крах.

И он торопился не упустить этот последний шанс, дарованный судьбой, принимая массу документов, регламентирующих экономическую и хозяйственную деятельность в крае.

То подписал постановление об упорядочении деятельности в строительстве, то принял решение о создании аграрного учебно — научного объединения, а затем — о выпуске и внедрении облигаций беспроцентного займа на установку квартирного телефона.

И все же, что вкладывалось в это короткое, как миг, понятие — последний шанс? Думается, все, поскольку жизнь брала свое, требовала сиюминутного вмешательства и конкретного решения.

Вот, скажем, письма губернатору. Их было множество. На Дьяконова молились, словно на Бога, веря его смелым и решительным заявлениям.

«…Ну а теперь вот мое письмо сразу троим: Дьяконову В. Н., Егорову Н. Д., Ждановскому А. М., — писал житель одной кубанской станицы. — Они, понятное дело, — главные: а раз главные — только они и могут вникнуть, понять, поспособствовать, отвести беду, разрешить кому следует, заставить кого надо, наказать за обиду, прислать на бедность сто рублей, перекрыть крышу в хате у матери солдата, погибшего в Афгане, выкачать воду из подвала, в который вот-вот осядет весь 12–этажный дом, поменять кран на кухне у бабки Ульяны («гадина слесарь Калинин требует четвертак, а у меня пенсия 80»), освободить из-под стражи, отдать под суд, возвернуть на путь истинный пьяницу — мужа, отлучить от матери — алкоголички детишек, убрать прочь от города взлетно — посадочную полосу аэродрома («с ней — хоть вешайся, житья нет!..»), запретить как таковых спекулянтов — цыган, а также всех прочих турок — месхетинцев, армян и грузин, провести телефон инвалиду, отобрать телефон у продавца из овощного ларька («потому как у нас честный человек ни на телефон, ни на машину сроду не заработает»).

Я про чью-то беду, земляки, не упомянул? Простите…».

Нет, положительно, Дьяконов отдавал себе отчет в том, что многое у него не ладилось.

— Не получается у меня пока такой системы, чтобы я мог полностью перспективой заняться, — признавался он. — Все больше урывками. А основная часть — вот в этом во всем, — Василий Николаевич кивнул на вопросник. — Спасает меня, наверное, лишь то, что я знаю и люблю экономику, финансы, бюджет… Чтобы обмозговать какую-то узкую, конкретную проблему, мне порой хватает секунд. Вы понимаете, я не хвастаюсь — хвастаться пока что нечем, и все это плохо. Чтобы осмыслить ситуацию со всех сторон, нужно отрабатывать множество вариантов, находить оптимальные решения… а на это меня, бывает, уже и недостает. В приемной… вы видели… Они все сюда пришли с надеждой: раз дома не помогли им ни словом, ни делом, значит — к Дьяконову, а если уж и Дьяконов не захотел помочь, — тогда кто?

5 января 1992 года произошло важное политическое событие: закончились президентские выборы в Адыгее. С первого захода, когда 22 декабря 1991 года баллотировались шесть кандидатов главы исполнительной власти, избрать никого не удалось.

Во втором туре соперничали двое: председатель областного Совета народных депутатов Аслан Джаримов и доцент Краснодарского политехнического института Пшимаф Хакуз.

За Джаримова проголосовало 69,4 процента, против — 29,4 процента избирателей. За Хакуза — 23,4 процента и против — 72,4 процента.

Таким образом, первым президентом Республики Адыгея стал Аслан Алиевич Джаримов.

Он родом из аула Егерухай Кошехабльского района Республики Адыгея. 53–летний президент имел ученую степень кандидата, а затем стал доктором экономических наук. Был секретарем Адыгейского обкома КПСС, заведующим сельхозотделом, потом секретарем Краснодарского крайкома КПСС. До государственного кризиса в августе 1991 года возглавлял Адыгейскую партийную организацию и областной Совет народных депутатов.

Это был один из немногих народных избранников, голосовавших против обретения Адыгеей суверенитета немедленно и любой ценой. Конечно, такая прагматическая позиция стоила ему части голосов избирателей — адыгейцев, находившихся под влиянием национально — радикальной интеллигенции, объединенной в так называемом комитете-40. Несомненно, что победу Джаримову обеспечили голоса русскоязычных избирателей. С его именем они связывали надежды на обеспечение подлинного равноправия русских, адыгейцев, украинцев, белорусов, армян, греков, немцев, корейцев и других народов республики.

Время показало, что выбор народа республики оказался достойным. А. А. Джаримов с честью выдержал свой президентский срок, сохранив дружественные отношения с соседней Кубанью.

Дьяконову удалось наладить добрые отношения с Джаримовым, установить тесный деловой контакт в рамках достигнутых при обоюдных встречах договоренностей.

Предчувствуя неблагоприятное развитие событий, Дьяконов пытался наладить отношения с руководителями различных организаций, объединений и партий. Но первый удар по репутации В. Н. Дьяконова нанесли казаки. В начале января 1992 года в печати появилось заявление на имя Президен та России и депутатов крайсовета о недоверии главе администрации Краснодарского края В. Н. Дьяконову. Заявление подписал за атамана Кубанской Рады Загудаев.