Применяемая в данном случае действительная техника заключается в использовании аффектного моста от нынешнего события с возрастной регрессией к переживанию, которое сформировало его отправную точку. Пациента попросят рассказать или описать, что он ощущает в состоянии регрессии, а затем продвинуться вперед во времени, периодически рассказывая о своих ощущениях, до тех пор, пока не обнаружится событие, которое можно было бы использовать для того, чтобы разрешить тревожные аспекты основного переживания. Во время этого процесса пациент наблюдает то, что испытывает его детское “Я”, и уже своим взрослым “Я” постепенно понимает упомянутое событие так, как он не мог понять его в детстве, не имея объективной перспективы и жизненного опыта. Затем пациент сможет интегрировать вновь обретенный материал в контекст своей личной истории, семейной структуры и т. д.

Психотерапевту остается только направлять личное движение пациента до тех пор, пока не исчезнет любое остаточное страдание. Затем психотерапевт сформулирует связь, выявленную этим эпизодом, завершит транс и вернет пациента в нормальное состояние. Это может быть необходимо, особенно если страдание велико и нужно указать “ребенку” главные факты рассматриваемого события. Например, в случае с пациенткой, испытывающей страх перед закрытыми дверьми, следовало обратить внимание на то, что дверь была открыта матерью, которая внесла комфорт и утешение и они никуда не исчезли. В случае с изменой мужа или жены необходимо более конкретно сформулировать субъективную связь, сделанную ребенком, между ощущением разъединения с матерью и испытываемой реакцией, с одной стороны, и повторным положением, подразумеваемым нынешней (взрослой) ситуацией, — с другой.

Однако большую часть работы нужно делать без гипноза, чтобы выявить и разобраться с обычно очень смешанной эмоциональной реакцией и отношениями, следующими за событием, которое способствовало возникновению симптома или модели поведения. Весьма вероятно, что многое из этого материала будет подавлено и смещено и, следовательно, будет продолжаться в настоящем времени. В случае с изменой одного из супругов, указывающей на возобновление зависимой депрессии, эффекты опыта детских переживаний неизбежно отразятся на семейных отношениях, на представлении о самом себе, и в особенности на способности к доверию. Повторное обнаружение первоначальной травмы, конечно, может пролить свет на некоторые аспекты нынешнего состояния пациента и способствовать эффекту инсайта. Однако последствия эффектов первоначальной травмы нужно исследовать и разрешить до того, как сам пациент вернется к прежней жизненной ситуации и справится с ней.

В описанной выше технике взрослое “Я” пациента является не более чем простым наблюдателем и не вмешивается в рассматриваемые эпизоды. Альтернатива этой сравнительно пассивной роли иногда обладает особенной ценностью: взрослое “Я” пациента должно вернуться в травмирующий эпизод, прийти на помощь детскому “Я” и утешить его. Это, вероятно, звучит слегка театрально и причудливо, но может оказаться очень мощным субъективным переживанием.

Пациентка, которая в возрасте 6 лет подверглась сексуальному насилию со стороны отца, могла ясно вспомнить тот случай и рассказать о нем во время первой встречи с психотерапевтом. Она также рассказала, что, едва освободившись из рук отца, она сразу же сообщила матери о том, что случилось. Но мать жестоко отругала ее за “отвратительную ложь” и отправила в комнату в качестве наказания. Когда девочка потом подверглась насилию со стороны соседа и снова со стороны отца, она не стала рассказывать об этом матери. Ведь та ей уже ответила: “Папы не делают таких вещей!” — и наказала ее, а значит, во второй раз получилось бы то же самое.

Во время гипноза ее попросили вернуться к первоначальному эпизоду, мысленно рисуя его на экране телевизора. Рассказывая о происходящем, она дошла до того момента, когда мать отругала ее и она бросилась вверх по лестнице к себе в спальню. Тогда терапевт попросил ее взрослое “Я” встретить свое детское “Я” на лестнице, обнять его и успокоить. На этой стадии без точных указаний экран исчезал. Терапевт объяснил пациентке, насколько важно для ребенка получить объяснение, одобрение и заверение в собственной невиновности. Пациентка впоследствии описала огромную перемену в своих чувствах по поводу случившегося, распространяющейся вины, которую она испытывала, и понимания своей матери.

На последующих сеансах доступ пациентки к другим воспоминаниям значительно расширился, и огромная часть материала, которая была прежде неизвестна, проявилась без использования гипноза. Это включило в себя и события, и эмоциональную реакцию (особенно по отношению к своей матери), с которыми потом работали, в основном не применяя гипноза, хотя время от времени та же самая техника применялась для понимания и разрешения подобных переживаний.

Введение взрослого “Я” пациента в такие эпизоды является очень эффективным приемом для управления тревожной эмоциональной реакцией на такие переживания. Однако его рамки гораздо шире: взрослое понимание события может быть передано детскому. Оказывается, такое повторное толкование восстанавливает не одно событие, а восходит к более поздним переживаниям, смоделированным на основе формирующегося переживания. В результате пациент достигает инсайта в гораздо более широком спектре жизненных ситуаций, чем в одном показанном эпизоде.

Использование возрастной регрессии в качестве ситуации для психотерапевтической работы расширяется в форме психотерапии эго-статуса, которая из-за своей значительной сложности рассматривается в следующей главе.

В обоих признанных учебниках: Руководстве по диагностике и статистике психических расстройств (The Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, DSM-III, 1980) и Международной классификации болезней (International Classification of Diseases, ICD, 1977) указан диагноз “множественная личность”. Критерии, предлагаемые в первом из них, столь же определенны, как и в случае любого другого психиатрического диагноза, однако это состояние отнюдь не признается бесспорным всеми без исключения психиатрами и психологами в Великобритании. В DSM-III говорится, что это состояние является “вероятно, чрезвычайно редким”, и литература, в которой сообщается о подобных случаях, как правило, подтверждает это предположение, хотя и с определенными возражениями.

Свое несогласие с данным тезисом высказывают Блисс (Bliss, 1986) и Беарс (Beahrs, 1982), что, разумеется, не удивляет, поскольку эти авторы занимаются исключительно подобными состояниями. Блисс, например, приводит свидетельства в пользу того, что примерно один из десяти больных с психическими расстройствами, поступающих в клинику, являет собой случай “множественной личности”, хотя и ставится другой диагноз. В работах британских специалистов этот вопрос, как правило, не освещается, хотя интерес к данной теме растет.