Да и у бандюков челюсти на пол попадали. Им, конечно же, сказали что девочки красивые, но что настолько красивые, они, наверное, себе и представить не могли.

А уж после того, как каждая, выходя на шпильках к свидетельской трибуне, как по подиуму, мягко называла свое имя и профессию - фотомодель, ни у кого и сомнения не осталось, подозревать в участии таких гламурных фифочек в дорожном разбое.

Как мы все ошибаемся, не видя за фасадом половой привлекательности реального характера. Самыми жестокими следователями, как ВЧК, так и Гестапо были именно женщины.

Красивые женщины.

Стервы и садистки.

Но я отвлекся от чтения приговора, а он, ни много, ни мало - обо мне.

– Оппоненты доктора Волынски в данной тяжбе также стреляли, о чем говорит пороховой нагар в одном из изъятых у них автоматов, но, ни разу не попали в автобус.

Итак, налицо у нас юридический казус, когда есть обвиняемые, но которых трудно обвинить во вменяемом им преступлении, так как самого события преступления в виде дорожного разбоя и похищения людей так и не случилось, или не успело случиться. И мы имеем слово против слова при наличии только заинтересованных свидетелей. Независимых свидетелей у нас в процессе нет, кроме показаний наших гвардейцев которые видели только заключительную часть погони со стрельбой, каковую доблестно пресекли.

В данном случае, чтобы разрешить этот правовой казус, в деле доктор Волынски против господина Штепа с группой соотечественников, согласно кодексу Хивела Доброго и новоземельных дополнений к нему Давида Храброго, я, Левеллин ап Пендрагон, Второй этого имени принц Кимри, приговариваю: обеим сторонам тяжбы завтра с рассветом покинуть город Портсмут.

Сказать, что, что публика была разочарована, это ничего не сказать. Но люди здесь собрались дисциплинированные, и возмущённый бухтёж быстро смолк. И лишь княжеский бас разносился под сводами.

– Господа Штепа, Удатый, Драч, Попенко и Великожон завтра с рассветом на двух своих машинах должны покинуть город через Северные ворота, в направлении, в котором они покинули территорию Валлийского принципата сегодня утром, о чем есть запись в журнале Северных ворот. Этим господам запрещено в течение полугода появляться на территории Валлийского принципата под угрозой лишения свободы, конфискации имущества и продажи в рабство в Американскую Конфедерацию.

Зал встретил это решение гулом одобрения.

– Господин Валынски с госпожами: Шицгал, Прускайте, Комлева, Бисянка, Антоненкова, Иванова, Вахитова, Айзатуллина, Радуева и Синевич, должны завтра с рассветом на своём автобусе покинуть город через Западные ворота в сторону, в которую они и так намеревались отправиться дальше. Им также запрещено возвращаться на территорию Валлийского принципата в течение одного месяца под угрозой штрафа в пять сотен экю с каждого.

До изгнания стороны данной тяжбы должны проживать в разных частях города, разделенных рекой Мунви, на той стороне, где находится ворота, через которые они с рассветом отправятся в изгнание.

Переход реки Мунви любой из сторон настоящей тяжбы будет считаться оскорблением суда, величия принца и валлийского народа и обязан быть пресечен любым полицейским или гвардейцем, а при неповиновении законной власти - вплоть до смертной казни преступника на месте перступления.

Сторону, ожидающую исполнениея приговора в восточной части города сопроводить туда из зала суда под конвоем.

Оружие, принадлежащее стронам тяжбы, отдать всем при выезде.

Судебные издержки в размере пяти тысяч экю возложить на господ Удатого, Штепа, Драч, Попенко и Великожон солидарно, ввиду того, что именно они являлись преследователями на дороге. При их невыплате, наложить на них штраф - конфисковать одно их транспортное средство в пользу казны принципата.

Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.

Принц сделал паузу, добился ей тишины в зале и спросил.

– Есть вопросы у сторон?

– Ваше Высочество, но такого прецедента в нашем праве нет, - заявил, моментально вскочивший с места адвокат хохлов.

– Нет?
– принц весьма удивился, но, тут же, снова принял царственную осанку и соответствующую мину.

– Если нет такого прецедента... Ну, так я его создам. Прямо сейчас. Вас так устроит, господин лоер?
– принц ехидно назвал должность адвоката по-английски, хотя до этого обращался к ним, как к "советникам".

Тонкий юмор монарха, очаровательный для тех, кто понимает. Адвокат оказался понимающим и больше с инициативами не лез.

– Да, Ваше Высочество, - адвокат поклонился принцу, повернулся к скамье обвинения и развел руками.

Принц встал, придерживая длинную изумрудно-зелёную мантию, расшитую золотыми стрелками лука.

Пристав тут же стукнул посохом в пол и крикнул.

– Встать, принц идет.

Все в зале встали.

Два юных пажа в бело-зелёных котах с вышитыми красными драконами на груди, моментально подскочив, подхватили края монаршей мантии, и вся группа неспешно вышла в боковую дверь.