– Знал. Здал. Забыл, - просветил её я старой студенческой хохмой.

– Слово "сдал" пишется через букву "С", - наставительно произнесла грамотная Антоненкова.

– Тем более, - охотно согласился я, - Ты, наверное, раз такая грамотная, даже знаешь, к какой части речи относится слово "диван"?

– Конечно, знаю. Диван - это имя существительное.

– А вот и нет, - азартно и ехидно воскликнул я, - Диван это - место имения. Кто со мной не согласен того не будут иметь на диване?

– Да ну тебя, Жорик, - слегка возмутилась Лупу, - С тобой никогда не понять, серьезно ты или прикалываешься.

– Ну, вот, оплевали всем автобусом. И приколоться уже нельзя, - сокрушился я.

– Кстати, а что у нас с нашим автобусом?
– поинтересовалась Анфиса.

– Автобус проходит капитальный рестайлинг и готовиться к путешествию вне нормальных дорог. Делают это профессионалы и их работа у меня на ежедневном контроле. Если же вас заботит салон, то он изменений не претерпит. Комфорт останется тот же.

И осмотрел подряд эти красивые лица, убеждаясь, что информация ими принята и осознана.

– Ещё вопросы? Нет вопросов? Хорошо, когда у матросов нет вопросов. Тогда всем удачи, а вечером подобьем бабки. Не забудьте, что нарытую инфу надо подавать в письменном виде.

Сам-один, если не считать Фреда, съездил на орденское стрельбище зп стадионом договариваться о возможности дрессировки моих "пионерок" по стрельбе и примитивной тактике, типа использований складок местности и тому подобное.

За такой левый тренаж "подосиновики" брали вполне по-божески. Единственным напрягом было то, что пришлось искать инструктора со знанием русского языка. Для большей доходчивости воспитуемых. А с этим тут у патрульных, если не напряжёнка была, то дефицит точно. Как правило, их из американцев вербуют, причем из уже отслуживших или в армии, или в корпусе морской пехоты. Меньшинство было или из бундесвера, или из ЦАХАЛА. Встречались и ветераны Французского иностранного легиона, но реже. Так что ребят с боевым опытом среди них было немало.

После моих настоятельных просьб, найти хоть кого-нибудь, они всё же вызвонили по мобильнику какого-то Доннермана из Израиловки и передали мне трубку.

Я повторил тому свою просьбу.

Договорились встретиться через полчаса в кофейне на Овальной площади и там обсудить всё подробно.

Главное - сразу не отказался.

Доннерман оказался целым стаф-сержант-майором, если судить по шевронам на рукаве. Большой начальник по американским меркам.

Был он крепок, здоров и высок. Почти на голову выше меня, хотя я со своим метр восемьдесят себя маленьким отнюдь не считаю. А тут, такой "матерый человечище", как сказал бы злой дедушка Ленин.

И рука у него была широкая, сильная и мозолистая. Но жать ею мою кисть со всей дури , как некоторые здоровые дураки увлекаются, он при рукопожатии не стал. Это я ему в плюсик занес.

Познакомились. Его, как оказалось, Борисом кличут.

Сели за столик на улице. Заказали кофе.

Я себе лате.

Он - черный без сахара.

– Вот смотрю я на тебя, Боря, и вижу, что ты совсем не похож на Боруха, - начал я разговор.

– А причем тут Борух?
– вскинул он белёсыми бровями.

– Ну, ты же еврей, - утвердил я.

– Кто это тебе сказал?
– удивился он натурально.

– Мужики на стрельбище вызванивали мне конкретного чела из Израиля, который по-русски ботает.

– Ботаю я по-русски, потому, как это у меня родной язык. Ему меня мама научила. Да и сам из себя я русский из центральной России. Тверские мы. Русее не бывает. Так вот. Кстати, я тут единственный правильный русский на всю округу в этом Патруле, - сделал он ударение на слово "правильный", - Хотя, попал сюда действительно из Палестины.

– ???

– Жена - еврейка не роскошь, а средство передвижения, - ответил он на мой невысказанный вопрос.

– А?