— Это вы должны выяснить, и как можно скорее! Второе — после прибытия в Будкову пещеру тщательно изучите местность вокруг нее, и прежде всего — подходы к пещере. И наконец, третье… — капитан достал полевую сумку, — вам она известна?

— Так это сумка Худякова! Что, поймали его?

— Нет. Он в банде, а его сумка — у нас. Возьмите ее и осмотрите.

Сапронов осторожно открыл сумку и сразу наткнулся на записку.

— Читайте вслух, — приказал капитан.

Сапронов с неуверенной интонацией в голосе начал читать:

Сапронов удивленно посмотрел на Прозорова:

— Кто это — А. И.?

— Это я… Кстати, меня зовут Александром Ивановичем.

— А Василий? Не Плошин, случайно?

— Он самый.

Сапронов всплеснул руками и рассмеялся:

— Так… Теперь я понимаю… Эту сумку я должен лично передать Чернышову. Ага… Так он их убьет, товарищ капитан! И Худякова, и Плошина!

— Пусть они немного перессорятся… А теперь — к делу. Придя в лес, вы должны лично сказать Чернышову, что были у сестры Худякова. Сестра вам пожаловалась, что брат давно не приходил… Теперь о сумке. Ее вы… нашли у Скалистого ручья, где группа Худякова обычно делает перекур. Обо мне доложите так: капитан перешел на другую квартиру — поближе к центру, но куда — пока неизвестно. Ваша жена это уточнит и передаст вам. О моей охране… скажете, что капитан скрывает ее. По ночам он с «истребками» делает ночные проверки и облавы.

…От Сапронова возвращались темной ночью. Ни звезд, ни луны не было видно. Месили грязь, с трудом вытаскивая ноги из раскисшего чернозема. Когда добрались наконец до Анатолия и сели за горячий чай, Анатолий вдруг сказал:

— А вы знаете — только сейчас я поверил Сапронову. И все-таки я еще не вижу, как мы сможем разгромить банду!

— Да, Анатолий, до этого еще далеко… Один Сапронов не справится, надо еще одного-двух наших людей подбросить к Чернышову, только тогда можно будет надеяться на успех!

Утром Прозоров был в станице Абухской, оставив Анатолия Неженца для связи с Дмитрием, получившим задание встретиться с Худяковым. В Абухской Прозорова встретил встревоженный майор Марченко.

— Я ждал тебя… Поехали.

…Месяц назад в Абухскую приехала учительница русского языка Галина Ивановна Еремина. Она только что закончила с отличием институт и сама напросилась в самый трудный район. Галина понравилась жителям — она собрала ребят, побывала у каждого из них дома, познакомилась с их родителями, а потом всех пригласила в бывший табачный склад, который она использовала под клуб… Никакой писчей бумаги, а тем более школьных тетрадей тогда не было, но Галина нашла выход из положения — на этом собрании она показала «тетрадки», сшитые из газет, и объяснила, что писать можно между строк. Чернил нет? Их можно изготовить из сока спелых ягод бузины, а бузины кругом — заросли.

Две недели работала школа. И вот вчера, под утро, возле табачного склада нашли убитого сторожа и Галю, растерзанную бандитами… На ее груди, пронзенной штыком, лежала записка, написанная печатными буквами:

Майор Марченко был уверен в том, что это — «почерк» банды Чернышова.

— Они и табаку-то взяли всего несколько мешков. Галя им мешала! Совсем обнаглели, гады!

…А через три дня позвонил из Предгорной дежурный истребительной группы:

— Лейтенант Неженец и вся группа выехали на происшествие. Лейтенант просил вас срочно возвращаться…

У Прозорова екнуло сердце — что-то стряслось! Может, Сапронов провалился или бандиты совершили налет на станицу?

В Предгорной дежурный начал доклад:

— Тут такое было!..

Зазвонил телефон.

— Это ты, капитан? — председатель колхоза говорил ровным, спокойным голосом. — Я к тебе приехать не могу, давай, если можешь, ко мне!

Председатель рассказал о том, что к нему рано утром с диким ревом ворвалась Матрена Гапоненко — подводу требовала, чтобы мужика своего убитого вывозить…

— Какого мужика?

Председатель не успел ответить — с шумом ввалился Анатолий:

— Получилось, товарищ капитан! Восемь человек убито, в том числе и Плошин. Худякова среди них нет — исчез куда-то. Шел настоящий бой. Есть потери и со стороны Чернышова, но, видно, небольшие. Только что встретил Екатерину, жену Сапронова. Она мне незаметно подмигнула, показала на левую руку — видно, наш Сапронов жив, только ранен в левую руку. А вот это — почитайте…

И Неженец протянул капитану записку, написанную ровным каллиграфическим почерком на немецкой трофейной бумаге. В записке было обращение к «гражданам» вести борьбу против «красной власти», которой «скоро будет конец». А кто поднимет руку на «лесных братьев», тех ожидает такая же участь, что и худяковцев: собакам — собачья смерть!